После нескольких потрескиваний и приключений, уж не знаю как, но коммутатор в Кремле смог переключить меня на Будённого, тот был на работе, и уже знал кто его требовал.
- Доброго вечера, Семён Михайлович, я вас по важному поводу беспокою. Сегодня днём у меня огневой контакт был с немецкими диверсантами под Киевом. Поранило слегка. Сейчас в одной из московских больниц лежу. Так вот, бойцы что преследовали диверсантов, по виду сапёры, а действовали несколько странно, думаю ваши люди были.
- Да, мне уже доложили о том случае. Только о вас доложено не было.
- Не важно. Главное другое, почему я искал возможности связаться с вами. День, которого мы столько ждали, наступит через три дня. В воскресенье на рассвете. Будьте готовы.
- Добро.
Положив трубку на стол, я буквально стёк на стол, настолько мне было хреново, хотя говорить старался бодрым тоном. Дальше помню плохо. Главврач, что мышкой застыл у двери и внимательно прислушивался, стал звать персонал. Носилки, вроде рентген был, потом врач-травматолог, мне два ребра вправляли, потом гипсовый корсет на грудь и всё.
Когда я очнулся, то обнаружил что рядом на стуле сидя спит моя жена, Тося. Палата небольшая была, одноместная. Видимо главврач распорядился, после того что услышал у себя в кабинете. На всякий случай. Да и как Герою Советского Союза мне такая палата полагалась. Чувствовал я себя вроде неплохо, из-за корсета тяжело дышать было, да и тянущая боль имелась, однако ничего, терпимо. В туалет хочу и пить, вот два первых желания что я прочувствовал. Так что разбудил жену, просто потряс за руку. Судя по виду из окна, у меня первый этаж, и снаружи утро, только рассвело.
- Очнулся! - проснувшись, воскликнула жена. Однако на грудь не бросилась, видела в каком я состоянии. Только гладить лицо начала и целовать.
- В туалет хочу, по маленькой, и пить.
Вставать мне не разрешили, так что утка, и поилка ожидали меня. Тося взяла две недели, чтобы ухаживать за мной, дочка у родных, что осваивались в их новом доме. Дежурный врач зашёл, сонный на вид, осмотрел, пульс пощупал, расспросил каково самочувствие и ушёл. Ну и пока та за мной ухаживала, и описала основные новости. О том, что со мной случилось, та узнала от моей младшей сестрёнки, что первой забежала во двор, пока остальные остановились у ворот, последние открывали, ну и рассказала ей что со мной произошло. А ты ведь видела самолёт, за которым дым тянулся, это многие из москвичей видели. Сердечко тогда кольнуло, не мой ли, и вот всё подтвердилось. Юрки с ними не было, не отпустили с аэродрома, но возницы улицу знали, номер дома им сообщили, и вот довезли благополучно. Дальше Тося, расспросив обо всём мою маму, всё показала, помогла с вещами, и оставив Алёнку с ними, быстро домой, на работу отпросится, и на трамвае с двумя пересадками до больницы. Меня как раз на носилках из процедурного кабинета в палату заносили. Дальше та дежурила. Тёзка вчера заскакивал, он у нас дома ночует, доложился Тосе. С бумагами закончил, самолёт долго ремонтировать будут, на две недели на прикол поставили, оба двигателя снимать и перебирать будут, да и остальной ремонт время займёт. Завтра к нашему селу Кожанка другой борт вылетит, за остальным грузом. А что, оплачено, и не важно, что самолёт повреждён, «Аэрофлот» должен выполнить заявку. Для этого резервный борт использовали.
Утро пролетело как миг. Тося меня покормила больничным завтраком, почти сразу после него прибыли две моих младших сестрёнки, причём без сопровождения. Ещё и фыркали, мол, они взрослые и сами меня нашли. Спросили у прохожих как доехать и вот привезли судки через всю Москву. Там сметана, куриный бульон, в общем, всё что положено. Дальше они остались, а Тося убежала. На ней дом и дочка. Причём как я понял, дежурства со мной распределили на всех. Так что Олька осталась, остальные покормив меня, ушли. До вечера Олька будет, потом мама с ночёвкой. Дальше не знаю, им виднее. Когда я говорил, что и без сиделки обойдусь, в больнице санитарки имеются, всё равно на своём настояли. Утром, ещё Юрка заскакивал, узнал, как у меня дела и умотал на аэродром. Потом приехал с начальником аэропорта, тот был ответственным в расследовании случившегося и повреждениях самолёта. В общем, опросил, дал расписаться и отбыл. Сказал, что дело уже разобрали, армия участвовала в перестрелке, в общем, претензий ко мне не было. А то что другой борт полетел к моему селу, подтвердил. Борт не резервный, сняли с несрочного рейса. Отец там встретит, поможет загрузить, а тут уже Юрка встретит и отгонит груз, живность, на подворье моей семьи.
До воскресенья я с трудом дотерпел и прослушал по радио, выступление Молотова. Оно ближе к обеду прозвучало, хотя слухи о войне с раннего утра пошли. Война всё же началась. Всё как я и помню. Конечно влезать вот так в наглую и менять историю не стоило, но мне было наплевать. Если меньше народу погибнет, не будет блокады Ленинграда, меньше детей от голода погибнет, я буду только счастлив. Ещё больше порадуюсь, что вообще без стольких смертей всё пройдёт. А пока выслушав выступление, стал обдумывать что делать. Так ни до чего и не додумался. А новости были обычными, семья освоилась в новом доме, живность им привезли, уже прописались. Отец прислал телеграмму, сообщил, что пока работает, и будет работать пока немцы не придут. А обо мне не вспоминали ещё неделю пока шёл начальный этап войны, сам я восстанавливался, причём довольно быстро, обращали ещё пару недель и снимут гипс, когда прибежавшая сиделка сообщила что ко мне сам маршал Будённый пожаловал. Меня не особо удивило что тот до сих пор в Москве, раз координирует общее зарождение партизанского движения на оккупированных территориях и подготовку баз и запасов на ещё наших, то где ему быть как не в столице?