С этими словами он и медсестры забирают аппаратуру и уходят.
Я сижу на кровати, устремив взгляд на дверь. Темно-красная накидка на моих плечах не спасает меня от внутреннего холода. К тому времени, когда появляется Анден, я вся дрожу.
Он входит со своей особой грацией, в черных бесшумных туфлях и форме, его волнистые волосы идеально уложены, очки в тонкой проволочной оправе аккуратно сидят на переносице. Увидев меня, он улыбается и салютует мне. Этот жест рождает мучительное воспоминание о Метиасе, и я несколько секунд смотрю в пол, чтобы собраться. К счастью, он принимает мой жест за поклон.
— Президент, — приветствую я его.
Он улыбается, его зеленые глаза оглядывают меня.
— Как вы себя чувствуете, Джун?
Я улыбаюсь в ответ:
— Вполне неплохо.
Анден усмехается и опускает голову. Он подходит ближе, но не пытается сесть рядом со мной на кровать. Я по-прежнему чувствую приязнь в его глазах, в том, как он ловит мои слова, каждый мой жест. До него наверняка дошли слухи о моих отношениях с Дэем. Но если он знает о нас, то ничем этого не выдает.
— Республика, — говорит он, смущенный тем, что я поймала его взгляд, — то есть правительство, признало вас годной к службе здесь, в Денвере, в прежнем звании агента.
Значит, в Лос-Анджелес я не вернусь. Последнее, что я слышала о Лос-Анджелесе: карантин сняли, после того как Анден объявил о расследовании предательства в Сенате; Рейзора и коммандера Джеймсон арестовали. Могу себе представить, как теперь Джеймсон ненавидит меня и Дэя… От одной только мысли о яростной гримасе на ее лице мурашки бегут по телу.
— Спасибо, — говорю я после паузы. — Я очень признательна.
— Не надо благодарностей, — отмахивается Анден. — Вы и Дэй оказали мне огромную услугу.
Я коротко, неформально салютую ему. Уже чувствуется влияние Дэя: после его импровизированной речи Конгресс и военные подчинились Андену — протестантам позволили вернуться по домам без всякого наказания и освободили (на условиях полицейского наблюдения) Патриотов, арестованных при покушении. Если Сенат днем ранее еще не опасался Дэя, то теперь они его боятся. Сегодня в его силах лишь несколькими хлесткими словами разжечь революцию.
— Но… — Анден понижает голос, вытаскивает руки из карманов и складывает их на груди. — У меня есть для вас другое предложение. Думаю, вы заслуживаете гораздо более высокой должности, чем агент.
Я вспоминаю наше путешествие в поезде и слова, замершие на его губах.
— И о какой должности вы говорите?
Только теперь Анден решается сесть на кровать рядом со мной. Он так близко, что я чувствую его легкое дыхание на своей щеке и вижу едва заметную щетину на его подбородке.
— Джун, Республика еще никогда не была так нестабильна, как сейчас. Дэй остановил страну на краю пропасти, но мне выпало править в опасные времена. Сенаторы делят сферы влияния, а многие люди в стране только и ждут, что я оступлюсь. — Анден замолкает на секунду. — То светлое мгновение не гарантирует мне вечной симпатии граждан, мне одному не удержать страну.
Я знаю, что он говорит правду. Вижу на его лице тень усталости и разочарования — слишком большая ответственность легла на его плечи.
— В молодости мой отец правил на пару с моей матерью. Президент и его принцепс. То время было вершиной его могущества. Мне тоже нужен союзник, умный и сильный, кого я мог бы наделить властью над Конгрессом.
Я непроизвольно задерживаю дыхание, когда начинаю догадываться о характере его предложения.
— Мне нужен напарник, который будет держать руку на пульсе страны, человек чрезвычайно талантливый во всем, за что бы ни брался. И человек, который разделяет мои представления о том, как создавать страну. Конечно, никто не может в мгновение ока из агента превратиться в принцепса, потребуется интенсивная подготовка, обучение, специальное образование. Возможно, придется расти до этого поста многие годы, десятилетия, сначала пройти обучение в качестве сенатора, а потом уже занять позицию лидера Сената. Такая подготовка дается нелегко, в особенности если у человека нет опыта работы в Сенате. Конечно, будут и другие номинальные принцепсы, мои сторонники. — Он делает паузу, тон его голоса меняется: — Ну, что скажете?
Я отрицательно покачиваю головой, еще не до конца поняв суть его слов. У меня есть возможность занять пост принцепса — второго человека в стране. Почти все свое время я стану проводить в обществе Андена, выступая в поддержку каждого его шага на протяжении минимум десяти лет. Я не смогу видеть Дэя. Предложение Андена ставит под вопрос все мои планы на жизнь с Дэем. Почему Анден делает мне это предложение? Только ли из-за представлений о моих способностях? Или же сюда примешиваются эмоции: продвигая меня, он получает возможность проводить со мной больше времени. И как я выдержу конкуренцию с другими претендентами на пост принцепса? Они, возможно, на десятки лет меня старше и уже сейчас занимают посты в Сенате. Я делаю глубокий вдох и пытаюсь сформулировать ответ как можно более дипломатично: