— Думаю, твоя спутница не совсем понимает, что с тобой. Похоже, тебе не повредит наведаться в госпиталь.
Он машет рукой проезжающей мимо санитарной машине.
Я отрицательно качаю головой.
— Нет, сэр, спасибо, — выдавливаю я сквозь смех. — Эта киска все время меня смешит. Сейчас только переведу дух… а потом хорошенько высплюсь. Мы…
Но он меня не слушает. Я молча сыплю проклятиями. В госпитале у нас снимут отпечатки пальцев и тогда точно узнают, кто мы такие — два самых разыскиваемых преступника Республики. Я не осмеливаюсь смотреть на Джун, но знаю: она тоже ищет выход.
Из-за спины капрала появляется голова.
Мы с Джун тут же узнаем девушку, хотя я никогда прежде не видел ее в свежевыглаженной республиканской форме. На ее шее болтаются пилотские очки. Она обходит капрала и останавливается передо мной.
— Эй, — говорит она. — Я тебя узнала — видела, как ты тащился, словно псих, через всю улицу!
Капрал смотрит, как она поднимает меня на ноги и с размаху бьет по спине. Я морщусь, но усмехаюсь ей так, будто мы всю жизнь знакомы.
— Как же я соскучился! — подыгрываю я.
Капрал нетерпеливо обращается к девице:
— Вы его знаете?
Та встряхивает головой, убирая со лба челку, и улыбается ему самой сексуальной улыбкой, какую я видел в жизни:
— Знаю ли я его, сэр? Мы год служили в одной эскадрилье. — Она подмигивает мне. — Похоже, он опять повадился шляться по клубам.
Капрал фыркает, изображая полное отсутствие интереса, и закатывает глаза:
— Вы, ребятки, из ВВС? Тогда смотрите, чтобы он тут еще что-нибудь не выкинул. А я еще подумаю, не позвонить ли его командиру.
Похоже, он наконец вспоминает, что куда-то спешил, и быстро уходит.
Я выдыхаю с облегчением. Пожалуй, мы были на волосок от гибели.
Девица победно мне улыбается. Несмотря на длинный рукав, я вижу, что ее рука в гипсе.
— Моя казарма тут неподалеку, — говорит она; по особой нотке в ее голосе я понимаю, что она не очень рада нас видеть. — Хочешь передохнуть? Можешь даже взять свою новую игрушку.
Тут она дергает головой в сторону Джун.
Каэдэ. Ничуть не изменилась с того дня, когда я познакомился с ней, приняв за обычную барменшу с татуировкой в виде виноградной лозы. Тогда я еще не знал, что она одна из Патриотов.
— Веди, — отвечаю я.
Каэдэ помогает Джун протащить меня еще квартал. Она останавливается перед дверью с замысловатой резьбой, за дверью — «Венеция», высотная казарма. Каэдэ проводит нас мимо сонного охранника и дальше — по главному холлу здания. Потолок такой высокий, что голова идет кругом. Тут и там между каменными колоннами на стенах висят флаги Республики и портреты Президента. Охранники уже спешат поменять их. Каэдэ ведет нас сквозь сплошной поток пустяшных разговоров. Ее черные волосы теперь подстрижены еще короче, ровно до подбородка, гладкие веки подведены тенями цвета морской волны. Я прежде не обращал внимания, что мы с ней почти одного роста. Солдаты повсюду, и я боюсь, как бы кто-нибудь не узнал меня по объявлениям о розыске и не объявил тревогу. Они могут узнать и Джун, несмотря на татуировку. Или понять, что Каэдэ не настоящий солдат. И тогда всей толпой набросятся на нас, и не останется ни малейшего шанса.
Но никто не задает вопросов, а моя хромота даже помогает нам не выделяться — у многих военных нога или рука в гипсе. Каэдэ ведет нас к лифтам. Я никогда не пользовался лифтом, потому что еще не бывал в домах с полным энергообеспечением. Мы выходим на восьмом этаже. Здесь людей меньше. Да что говорить — мы проходим по совершенно пустому коридору.
Здесь Каэдэ наконец сбрасывает маску самоуверенности.
— Вы оба выглядите точно крысы из подворотни, — бормочет она, стуча в одну из дверей. — Нога у тебя так и не зажила? Ты довольно упрям, если решился проделать такой путь, чтобы нас найти.
Она ухмыляется, глядя на Джун:
— Я чуть не ослепла от этих идиотских блесток.
Джун переглядывается со мной. Я точно знаю, что у нее на уме: как, черт побери, в одной из крупнейших казарм Вегаса может размещаться группа преступников?
Что-то щелкает — Каэдэ распахивает дверь, входит в помещение и разводит руки в стороны:
— Добро пожаловать в наш скромный дом. По крайней мере, на несколько дней. Надеюсь, тут не слишком убого?
Не знаю, что я ожидал увидеть. Может быть, кучку подростков или какое-нибудь кустарное производство.
Но мы оказываемся в комнате, где находятся всего два человека. Я удивленно осматриваюсь. Никогда прежде не видел настоящей республиканской казармы, но это, вероятно, помещение для офицеров, не может быть, чтобы в таком месте размещали обычных солдат. Первое, что бросается в глаза: это не какой-то пенал с рядами коек. Здесь мог бы разместиться один, ну два высокопоставленных чиновника. В потолке горят электрические лампочки. Пол отделан мраморной плиткой серебристого и кремового тонов, стены выкрашены оттенками кремового и темно-красного, а диваны и столы утопают в пушистых красных коврах. В одну из стен встроен монитор, который без звука показывает те же новости, что идут на громадных уличных экранах.