Подозреваю целиакию. Довольно сложно её было заподозрить, пришлось сложить вместе абсолютно все факторы. У женщины не классическая, а стёртая форма. Такая форма проявляется внекишечной симптоматикой.
Целиакия — это нарушение функции тонкого кишечника, связанное с дефицитом ферментов, расщепляющих глютен. В результате возникает непереносимость глютена, а вещество, содержащееся в глютене, приводит к нарушению абсорбции питательных веществ.
Заболевание проще распознать, если оно проявилось в детстве, или если клиническая картина типична — диарея, стеаторея, полигиповитаминозы. Но у Шереметевой всё пошло по другому сценарию.
— Как это лечится? — спросила Елизавета, как только я объяснил ей суть заболевания.
— Для начала мы это подтвердим анализами, — ответил я. — А затем назначу вам безглютеновую диету. Чаще всего её достаточно, чтобы нормализовать организм. Заодно проверю вас на витамины, и при дефиците — добавим курс витаминов.
— А как вы думаете, после лечения бесплодие пропадёт? — уточнила она.
— Думаю — да, но это лучше снова вам обсудить с гинекологом, — ответил я. — Неприятный запах изо рта пропадёт точно.
Она спокойно кивнула, полностью удовлетворённая моим ответом. Я расписал направления на общий анализ крови, биохимию, специфические антитела. А также УЗИ органов брюшной полости, чтобы точно уточнить состояние других органов.
Затем понёс направления на пост. Ольга Петровна была там.
— Я поговорила, — поспешно сказала она. — Выговор с занесением в личное дело, но не уволили. Рассказала всё как было, честно.
— И что же ответил Зубов? — поинтересовался я.
— Что я красивая женщина и могла найти кого получше, — вздохнула та. — Как будто я не пыталась…
Похоже на нашего наставника.
— Вот направления для моей пациентки, — протянул я ей. — А вопрос я попробую решить. Сразу вам сообщу о результатах.
Она кивнула, и я отправился в ординаторскую. Там со своим неизменным морсом сидел Болотов.
— К-костя! — с несвойственной ему радостью воскликнул он. — А вот и т-ты!
— А вот и я, — подтвердил я, ведь такое не опровергнуть.
Болотов полез ко мне, словно хотел обнять. Он на себе применил свой артефакт? Я отшагнул в сторону и пошёл делать себе чай.
Разочарование, мельком появившееся у него на лице, не ускользнуло от моего внимания. Дело тут в чём-то другом. Уже вторая попытка контактировать со мной за день. Он явно пытается использовать свой артефакт на мне.
Что ж, самое время для решения и этой проблемы.
Я спокойно взял кружку и сел на диван. Болотов расположился со своим морсом напротив меня.
— К-как пациент? — спросил он как ни в чём не бывало.
— Интересный случай, — отозвался я. — Но я разобрался. А у тебя?
— А-анализы жду, — ответил он.
Со стороны вешалки послышался какой-то звук, и Женя автоматически повернул туда голову. Вовремя, Клочок, молодец. Я быстро достал из кармана оставшуюся склянку с одним запрещённым зельем и вылил содержимое в морс Жени.
— Ч-что это б-было? — испуганно спросил он.
— Я ничего не слышал, — пожал я плечами. — Может, в коридоре шумят.
Болотов с подозрением взглянул на меня, но не нашёл, что тут можно возразить. Повернулся назад и отпил большой глоток морса.
В этот раз лучше, чем с бароном Жуковым. Надеюсь, больше запрещённые зелья мне вообще использовать не придётся. Всё-таки, как врач, я против этого.
— Как тебе морс? — поинтересовался я у Жени.
— Надоело уже эту гадость пить, но приходится, — без заикания и запинок ответил он. И тут же испуганно прикрыл рот рукой.
Зелье правды. Хорошая штука, однако. Я усмехнулся, а Болотов пока что не понимал, в чём дело.
— А зачем же ты его пьёшь? — мне правда было интересно зачем.
— Чтобы создать образ ботана, со странными привычками и повадками, — ответил тот и снова закрыл рот рукой. В его глазах начало появляться понимание, и он поспешно встал с дивана.
— Ты лучше ещё посиди, — с нажимом проговорил я. — Не спеши так.
Я выразительно на него посмотрел, и тому не оставалось ничего другого, кроме как подчиниться. Пока он мучительно думал, что ему делать, я набрал Зубова и попросил срочно прийти в ординаторскую. В этот раз разговор я записывать не хотел, лучше пусть будут свидетели.
Зубов скоро подошёл, а с ним Никита и Терентьев, которые предпочитали не пропускать яркие события. И Ларионов, но с ним об этом я договорился заранее.
Пока они молча заняли ординаторскую, не понимая, в чём дело.
— Зачем тебе создавать образ ботана? — спросил я у Болотова.
— Чтобы можно было спокойно провести тут эксперимент и никто ничего не заподозрил, — послушно ответил он. Затем взмолился: — Хватит!