— К сожалению, диагноз написать придётся, — повторил я. — С таким заболеванием вам нельзя работать водителем. Его нужно лечить. Это не тот диагноз, который можно проигнорировать.
Иначе рано или поздно это приведет к аварии. Пострадает не только он, но и другие пассажиры. Но есть способ помочь…
Додумать я не успел.
— Я буду жаловаться! — воскликнул Кирилл Сергеевич и гордо покинул кабинет.
Быстро он! Только пятки сверкали. Ну, пусть жалуется. Мне даже интересно, как будет звучать такая жалоба.
Дослушал бы меня до конца и понял, что все не так плохо, как кажется. Мы живем в мире магии, которая может помочь даже в таком случае.
Я принял оставшихся пациентов, и наступил небольшой перерыв. Глазков был ещё занят своими делами, и я решил сходить отдохнуть в своё отделение. Тем более что Ирочка сказала, что следующие пациенты будут только через час.
В ординаторской было пусто, но выпить чаю мне не дал появившийся Клочок.
— Срочно в кладовку, хозяин! — пискнул он. — Беда.
— Что такое? — спросил я.
— Я там Никиту нашёл, — отозвался крыс. — Кажется, его кто-то усыпил!
Глава 17
Зубов всё утро пытался найти Никиту. Он даже оставлял Шуклина для разговора наедине, в чём-то его подозревая.
— Михаил Анатольевич с Шуклиным говорил? — спросил я у своего главного шпиона. — Он признался, что он сделал с Никитой?
— Не-а, — покачал головой крыс. — Твердил, что он ничего не делал. И наставник рукой махнул на него в итоге. А я стал проверять помещения в отделении. И в подсобке нашёл спящего Никиту.
— Это которая в закутке на нашем этаже? — уточнил я.
Крыс ведь не сможет вести меня через всё отделение, нужно было точно узнать дорогу до этой каморки.
— Ага, — подтвердил он. — Там обычно Шуклин любит спать. Это его излюбленное место, где никто не тревожит и не дёргает.
Тогда тем более очевидно, что Никиту усыпил и спрятал именно Шуклин. Только зачем — пока непонятно. Наверняка какой-то новый дурацкий план. Однако Никита не интерн, и я не вижу мотивации Шуклина вредить ему.
Я добрался до нужной комнаты, зашёл внутрь и включил свет. Там действительно обнаружился Никита, под головой у которого находились тюки с больничным постельным бельём.
Диагностический аспект. Организм в порядке, просто спит. Узнать бы, что за препарат ему дали. Но это не к спеху, сейчас самое лучшее, что можно сделать для него — дать проспаться.
В кладовую открылась дверь, и внутрь завалился Шуклин. Увидев меня, он сразу попытался сбежать, но я ему не дал этого сделать.
— Паша, стоять, — поймав его за рукав халата, проговорил я. — Твоих рук дело?
— Я не понимаю о чём ты, — залепетал он. — Я просто так сюда пришёл. А тут ты… И Никита. Так это ты его⁈
Прямо на глазах у Шуклина родилась гениальная идея, как спихнуть всю вину на меня. Он прямо-таки преобразился — расправил плечи и смело уставился мне в глаза.
— Что ты сделал с Никитой? — невозмутимо спросил он. — И почему сразу не признался?
Гениально. Логика в стиле Шуклина. Спихнуть всё на того, кто первым обнаружил спящего коллегу.
— В ординаторскую понесли его, — я даже не стал отвечать на этот вопрос. Важнее было помочь Никите.
Мы подхватили его и перетащили в ординаторскую. Повезло, что по пути никого не встретили, а то вопросов возникло бы немерено. А потом бы и новые слухи по отделению поползли — один веселее другого. Нашим медсестрам только повод дай — до конца жизни кости перемывать будут.
Теперь понятно, почему Шуклин так любит эту подсобку, закуток находиться недалеко от ординаторской, и путь можно выстроить через коридор, где почти никто не ходит. Даже с поста главной медсестры не просматривается, идеальное место. Главные сплетни рождались именно благодаря великолепному обзору с того поста.
В ординаторской был Зубов, который с лёгким недоумением теперь наблюдал, как мы заносим обмякшее тело врача, и укладываем на диван прямо перед его носом. С очень лёгким недоумением наблюдал… Ничего необычного ведь не произошло!
— Это что за… беспорядок? — с трудом подобрав не ругательное слово, спросил наставник.
— Это всё Боткин! — радостно заявил Шуклин. — Я вообще тут ни при чём!
Ещё бы подпрыгнул от радости, чтобы наверняка показать свою непричастность. У меня времени на все эти игры не было.
— Никита приходил в себя и успел сказать, что его отравили. И даже сказал кто, — заявил я.
— Он не мог, ему спать ещё несколько часов! — тут же воскликнул Шуклин, и в следующее мгновение зажал рот руками.
Врать он умеет плохо. Точнее, вообще не умеет! Удивляюсь, как у него вообще получается строить козни, если его так просто расколоть.