Вообще, период после родов был самым тяжелым в моей жизни. После выписки Антошке требовалась определенная реабилитация – массаж, гимнастика, медицинское сопровождение, практически по всем важным показателям первого года жизни мой малыш отставал. Поздно начал держать головку, поздно сел, поздно встал… Лишь к двум годам мы, наконец, вышли в норму. Из всего списка реабилитаций мы решили оставить только бассейн. А говоря «мы», я имею в виду еще и моих родителей. И если отец практически не подавал вида, сосредоточившись на бизнесе, то маму как подменили. Нет, она не стала эдакой бабушко-наседкой й с платочком на голове и пресловутыми пирожками, но неожиданно она стала для меня плечом, на которое я могла опереться. Она больше не учила меня жизни, не указывала, как нужно поступить, не пыталась сломать или подстроить под себя. Скорее, ломалась она сама, выбирая между ужином с подругами в ресторане или прогулкой с внуком. Все чаще и чаще она выбирала внука. Поначалу потому что мне нужна была помощь с Антошкой, а потом уже сама прикипела к внуку и не отходила от него ни на шаг.
Только благодаря маме я смогла раньше выйти на работу – дела у папы на фирме шли плохо, а денег на реабилитации не хватало. Благо, редактор вошел в мое положение и не нагружал командировками, позволяя оставаться рядом с сыном. Но и важных заданий мне тоже не поручали. Весь рабочий день я сидела в офисе, писала небольшие статейки для интернет-ресурса, а вечером шла домой. Зарплата, само собой, была соответствующей, но я радовалась и такому.
Лишь когда Антошка окончательно окреп, и все диагнозы нам сняли, я сама пошла к глав реду и попросила загрузить меня работой. И понеслось – командировки, внештатные задания, поездки на важные и не очень мероприятия и освещение их в печати. Еще позже меня заметил новостной телеканал, и меня пригласили на должность тележурналиста.
Легко не было. Но у меня был такой мощный стимул, что я едва ли не горы сворачивала.
А потом… потом я узнала, что Илья погиб.
Наконец меня отправили в те места, где правил военный бал мой самый главный враг. Убийца моего отца. Ибрагим Гафаров. Я много раз писал рапорт о переводе именно в этот край, но каждый раз его отклоняли. А теперь вот – одобрили, правда, неофициально. По бумагам нашу роту направили в другой регион. Но тем не менее я дал себе слово, что как только разделаюсь с боевиком, сразу же вернусь на гражданку. Там Оля с Соней, там мать, там жизнь и покой.
Ольга много раз меня об увольнении просила, в последнее время, правда, пыл ее поубавился. Что тому причиной, я точно не знаю, но догадываюсь. Не ладится у меня с женой семейная жизнь, совсем не ладится. Не такой я ее себе представлял. Если по гарнизонам еще можно жену с маленьким ребенком возить, то горячие точки однозначно запрещены. Вот и приходится быть с семьей на расстоянии, что категорически не устраивает Ольгу. Да и в целом такой муж как я ее не устраивает. Зачем тогда замуж за меня пошла? Черт ее разберет… Поначалу цеплялась за меня, привязать к себе хотела, потом вон – охладела резко, особенно после рождения дочки. Характер свой показала во всей красе. В ход пошли и обвинения в том, что я ее не люблю, и что с Машей ей изменял, и еще куча всего… и везде прямое попадание.
Конечно, я ее не люблю, и с самого начала предупреждал об этом. За Машу, правда, ничего не говорил и даже пытался не думать. Правда, воспоминания о ней и ее нежных поцелуях никуда не уходили и терзали меня каждую свободную минуту. Что это был за порыв – приехать ко мне, переспать и уехать? Игра такая или легкомыслие? Хотелось пойти к ней, расспросить хорошенько, но я этого так и не сделал. Все-таки теперь на моих плечах лежит ответственность за жену и дочь, и места другой женщины в моей жизни больше нет. Даже если это любимая женщина.