Машин друг скривился, словно соскребая с зубов невидимые оскомины.
-Будем надеяться, что наш план все-таки сработает. Иначе ты окажешься прав…
Я плакала в основном не от обиды – понимала, что Илья был прав и говорил по существу, не нагнетая, а констатируя факты. И я, и Денис прекрасно понимали, куда мы ехали и что нас здесь ждет. Мы могли опоздать и не найти Илью среди живых. Мы можем остаться здесь навсегда, если план не сработает. Нас могут убить во время возможной перестрелки. С самого начала никто не давал никаких гарантий. Это была чистой воды авантюра, на кону которой наши жизни. К тому же, я начала дерзить во время разговора с конвоиром, когда он недоверчиво разглядывал нас у своеобразных ворот на карьеры, за что он пообещал меня наказать. Все-таки я и вправду идиотка, раз меня не пугают подобные угрозы. Потому что еще не сталкивалась с их последствиями. До этого мою безопасность прикрывало удостоверение журналиста, однако же здесь прятаться за международным лозунгом о свободе прессы бессмысленно. В этом месте свои законы.
И все равно я чувствовала слезы облегчения. Я будто скинула с плеч непосильный груз утраты, обретя наконец то, что искала. Илья жив, и это единственное имеет значение. Конечно, он изменился, исхудал, и на его внешний вид повлияло не только ужасное питание и жизнь в нечеловеческих условиях, но и болезнь. Он слишком много перенес, и старые раны явно дают о себе знать. Ему нужно в больницу, и побыстрее. Скорее бы наш глупый план сработал. И не потому что мы за него заплатили кучу денег, а потому что в противном случае мы все здесь и останемся, и, как сказал Илья, никто не узнает, где зароют наши трупы.
С утра нас погнали на карьер. Нужно было по формам лепить кирпичи из глины и воды, которую щедро разлили по земле. Лучше бы людям попить дали…
Работа не тяжелая, но монотонная и морально изматывающая, особенно когда нет возможности отдохнуть и хотя бы попить воды. Мы втроем старались держаться друг у друга на виду – мало ли…? Даже могли переговариваться, когда проверяющий отходил. Здесь, на карьере, людей было очень много. Особенно детей, что меня как эмпата огорчало еще больше. Я слышала, что семьи живут тут годами, и у них рождаются дети, но чтобы они еще и работали с малых лет…? Не видя никакой другой жизни вне этого кирпичного, с позволения сказать, завода? Целые поколения рождаются здесь и умирают – это ли не рабовладельческий строй?
В день нужно было сдать полтысячи кирпичей. А я даже сотни не сделала – мне было жарко, душно, плохо, мне хотелось есть и пить. Спасибо Денису за то, что помог. Илья, к сожалению, чувствовал себя не важно, а потому даже свою норму не выполнил. Ему однозначно нужна медицинская помощь, и побыстрее.
А к вечеру помощь понадобилась уже мне самой, чего я даже не ожидала. Когда все рабочие собрались в деревню к палаткам, меня вдруг схватили крепкой хваткой конвоиры и потащили в другую сторону. На ломаном русском охранник пригрозил:
-Са мной пайдещ, Натаща!
Я испугалась, но не настолько, чтобы снова не дать коленкой в пах. Я его узнала – это он вчера приставал ко мне у ворот. Однако же в этот раз он был подготовлен и все равно удержал меня своими грязными ручищами, ловко подставив подножку и повалив меня на землю под смех своих таких же грязных и бородатых приятелей. Рабы, которые проходили мимо – продолжили проходить дальше, делая вид, что ничего не происходит. Если меня сейчас изнасилуют, то никто даже не посочувствует. Единственные, кто кинулся к охране – Илья с Денисом. Сначала они кричали, потом Денис, пользуясь своей нерастраченной за годы на гражданке боевой подготовкой, исхитрился вытащить у одного из конвоиров кинжал и приставил тому к горлу.
-Отпусти ее! – приказал он напавшему на меня бородачу, и я почувствовала, как липкие руки освобождают меня. Я мигом встала и подскочила к Илье, не прячась, а становясь рядом. Прекрасно научившись анализировать ситуацию, я осознала, что добром этот поступок Дэна для него не кончится. Уж больно зло смотрели на него конвоиры.
Илья тоже прекрасно понимал, что происходит.
5.3
С одной стороны, другого варианта спасти Машу от рук этого урода не было. Я бы и сам так же сделал, но сил бороться с подготовленным вооруженным боевиком у меня нет. Мышцы за эти годы превратились в тряпичные лоскутки и ослабли настолько, что ничего тяжелее одного кирпича я поднять не смогу, поэтому благодарен этому Денису. Но с другой – подставился сам. Тут с рабами разговор короткий, мигом могут подстрелить, да так, что рана будет не смертельной, но за отсутствием лечения сначала начнется воспаление, затем гниение, что в конце концов ты будешь молить о смерти.