А Маша… я благодарен ей за свободу. Что нашла меня, не испугалась, вытащила… но зачем я такой ей нужен? Грязь отмыть можно, раны на теле можно залечить, а вот раны в душе врядли поддадутся лечению. Там, на этом чертовом кирпичном заводе, меня сломали. Морально растоптали, как таракана. Я стал слабым, пустым, растерянным. Кто знает, когда я в себя приду, и вообще, смогу ли полностью оклематься?
На Родине прямо у трапа самолета меня ждала моя семья. Ольга, ее родители и заметно подросшая Сонечка. Моя маленькая белокурая девочка смотрела на меня с интересом и опаской. Они обступили каталку, на которой я с помощью сопровождающего меня врача смог сесть, что-то кричали, обнимали, радуясь моему возвращению.
-Где моя мать? – спросил у жены, на что получил неожиданный ответ:
-В больнице, - беспечно взмахнула рукой Оля. – У нее инсульт случился после новости о твоем воскрешении. Ты лучше расскажи, как долетел?
Во всей этой суматохе я лишь мельком встретился взглядом с Машей. Она смотрела на меня с каким-то отчаянным ожиданием, будто ждала, что я окликну ее, позову… не позвал, потому что в этот самый момент Софья перестала меня бояться и взяла за руку.
6.1
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
У Ильи все было хорошо. Он вернулся домой, к своей семье. Я видела, как Ольга с рыданиями кинулась к нему на грудь прямо у трапа самолета. И дочка их тут же рядом, за руку вон отца схватила. Куда я лезу…?
Одно радует – ОН дома. Жив и относительно здоров. Вернулся. Ревностно подумала, что это Я, Я его вернула. Я выкупила Илью из плена. Я, а не Ольга, верила в то, что ОН жив. Я ни в коем случае не жалела тех денег, которые пришлось заплатить за выкуп. С долей превосходства ждала, что вот вернемся домой, и Наталья Викторовна расскажет ему всю правду об Антошке. Но судьба внесла в мою жизнь очередные коррективы. Сорни-Най не даст мне другого шанса быть рядом с любимым человеком, потому что мать Ильи попала в реанимацию, и врачи не обещали никаких прогнозов. А сама я врядли готова рассказать о сыне. Когда я стала такой слабой и мягкотелой? С одной стороны, я эгоистично хотела вернуть любимого человека, но с другой – жертвенно была готова отказаться от него. Когда-то я чувствовала нечто похожее, тогда, когда только стало известно о беременности Ольги. Я отказалась от Ильи, добровольно отдала его другой, тем самым лишив сына отца. И сейчас повторяю свою прошлую ошибку. Почему я не рассказала все Илье еще там, в плену? Или на худой конец в госпитале, где мы находились после освобождения? Нет, я предпочла трусливо молчать, особенно после внезапной панической атаки Ильи. А теперь что делать…? Продолжать молчать? Ждать, когда Наталья Викторовна придет в себя и все расскажет сыну? Сама я не хочу, не могу разрушить счастье Ильи, которое он обрел после стольких мучений! Он заслужил покой как никто другой, и врываться и рушить его с таким трудом приобретенный мир в душе у меня нет никакого права.
Боже мой, как же все сложно! Как же мне хочется, чтобы все само собой разрешилось! Вот только так не бывает, и кто-то обязательно пострадает…
Не ладится моя семейная жизнь. Не получается у меня быть нормальным мужем и отцом. Видимо, не создан я для этого. Оля вон на публику обнимает меня, целует, переживает, а за закрытой дверью шарахается от меня как от прокаженного. Боится, что ли? Спать ложится в другую комнату, оправдываясь тем, что мне нужен отдых и покой. То, что у нее другой мужик есть – это я сразу понял, но жену не винил. Меня столько лет мертвым считали, а Ольга красивая молодая женщина, разве может она быть одна? Так что иметь любовника – это вполне нормально и ожидаемо с ее стороны. Но дело даже не в изменах. У меня складывалось стойкое ощущение, что своим воскрешением огорчил жену, что ли…? Будто бы она не просто удивлена тому, что я жив, но и совсем этому не рада? Я даже попробовал с ней поговорить об этом, но Оля ушла от ответа. А бегать за ней я пока не мог – из-за ранения приходилось целыми днями лежать на кровати. Ухаживала за мной сиделка, которой платили за это. А вот жена максимум тарелку с едой из кухни принесет – и тут же презрительно морщится и убегает из спальни, брезгливо смотря на мое судно у кровати. Вот и вся любовь – сдулась, как воздушный шарик. Я с самого начала подозревал, что женитьба на Ольге не самое лучшее решение, да и родители ее были не в восторге от родства со мной. Но как честный человек я повел будущую мать своего ребенка в загс, а Оля… Оля тогда настолько была ошарашена своей беременностью, что связно не соображала и поддалась детским чувствам, когда еще любила меня. Но она не подумала о том, что давно выросла из этих чувств, и ребенок по залету – это еще не любовь. Это просто случайность, за которую нужно нести ответственность.