Телевизор негромко и убаюкивающе рассказывал об уходе за садовыми растениями, и Пётр Евгеньевич не заметил, как слегка задремал. Заливистая трель дверного звонка грубо вернула его из мира полусна в мир суровой реальности.
На пороге, в пижаме и волосатых шлёпанцах, стоял сосед по лестничной площадке Андрей Григорьевич Архипов. Он улыбнулся и, как всегда, спросил:
— Как насчёт шахматишек, Пётр Евгеньевич?
Левицкий поскрёб в затылке и согласился. На минуту выйдя в кухню, он вернулся с чайником и вареньем.
Архипов играл, в общем, неплохо, но эмоциональность характера мешала ему справиться со стойкой флегматичностью и осторожностью Левицкого. Обычно Архипов яростно атаковал, полностью пренебрегая защитой, и очень болезненно переживал свои вошедшие в традицию поражения.
Но в тот тихий вечер Архипов выиграл две партии подряд! Это было странно. Пётр Евгеньевич с удивлением отметил, что партнёр играет без обычных «нервов», точно и логично.
Передвинув ферзя на большую диагональ и поставив партнёра в безвыходное положение, Архипов вытянул из кармана помятую папироску и сказал:
— Вот вы — умный человек, Пётр Евгеньевич. А какое определение вы, например, смогли бы дать понятию «героизм»?
Левицкий поправил сползающие очки.
— По-моему, героизм — это способность жертвовать личным, вплоть до высшей ценности — жизни — ради других людей или великих незыблемых идей.
Архипов согласно кивнул:
— Прекрасная формулировка! А что вы скажете, если мы представим следующую ситуацию. На Землю, соблюдая конспирацию, опустился звездолёт из другой галактики. Гости провели необходимые исследования и уже собирались возвращаться домой, когда вдруг обнаружили неисправность в системе управления. Помогли бы вы им, если бы ремонт зависел только от вас?
— Конечно! — ни минуты не сомневаясь, ответил Левицкий.
— А если бы для этого вам пришлось пожертвовать чем-нибудь очень для вас существенным? Например, рукой или ногой? Смогли бы вы пойти на это и всю оставшуюся жизнь пользоваться протезом вместо близкой, горячо любимой ноги?
Пётр Евгеньевич задумался, без впечатления проглотил две ложки малины и решительно сказал:
— Да. Безусловно, да! Значение контакта со звёздной цивилизацией трудно переоценить. Они прилетели к нам, и мы должны оказать им посильную помощь и гостеприимство. И грош цена человеку, если он не сумеет пожертвовать своей ногой ради шага в будущее.
— Ну, а вы бы сделали это? Сами, лично? — хитро прищурясь, поинтересовался Архипов.
— Я бы первым предложил все свои руки и ноги, всего себя, окажись космические гости в безвыходном положении, — заверил приятеля Левицкий, шумно отхлебнув из блюдечка.
Глаза Архипова блеснули изумрудным огнём, и он тихо и прочувственно сказал:
— Я рад, Пётр Евгеньевич, что мы в вас не ошиблись!
— Не понял.
— Дело в том, что ситуация, которую я только что живописал перед вами, возникла в действительности. Я — командир фотонного звездолёта, потерпевшего аварию на Земле.
Пётр Евгеньевич так вскинул брови, что его очки свалились с носа.
— Ну вы и шутник, Андрей Григорьевич! Вам бы не в цирке, а на эстраде работать.
Архипов выпрямился в кресле и внушительно сказал:
— Во-первых, это вовсе не шутка, а во-вторых, я совсем не Андрей Григорьевич. Я лишь принял облик Архипова, чтобы не травмировать вашу психику своим реальным внешним видом и не спеша, исподволь, подготовить вас к серьёзному разговору.
Пётр Евгеньевич почувствовал вкус к разворачивавшемуся перед ним спектаклю:
— Перевоплощение вам явно удалось. Ну и что же стряслось с фотонным звездолётом и его системой управления?
Лицо Архипова стало серьёзным.
— При посадке у нас вышел из строя главный корабельный мозг. Как вы, наверное, догадываетесь, это — сложное биокибернетическое устройство, сверхинтеллект, без которого добраться до нашей галактики просто невозможно.
— Вот как! — попытался подавить улыбку Пётр Евгеньевич. — И всё же чем я, скромный служащий, могу помочь пришельцам из космоса?
— Очень многим! Дело в том, что вы — гений! Вы — мутант, игра природы!
— Ну да? — с сомнением покачал головой гениальный мутант.
— Точно! — отрезал Архипов. — Интеллект такой мощи может появиться на Земле лишь раз в двадцать, ну, пусть десять тысяч лет.
Левицкому, хотя он и понимал, что это шутка, был очень лестен отзыв энергичного соседа, и он добродушно поинтересовался:
— И чем это может помочь вашему несчастью?
— Только ваш сверхмозг в состоянии полностью заменить сгоревший корабельный компьютер!
— Вот это да! — крякнул Левицкий. — Не говоря о том, что, кроме вас, никто почему-то не замечает моей гениальности, хочется узнать, как я буду обходиться без мозга.
Архипов откинулся на спинку кресла, и Петру Евгеньевичу показалось, что глаза его зажглись синим огнём.
— Я не говорил, что вы гениальны, как индивидуум. Вовсе нет. Гениален ваш мозг, и только. Его потенциал огромен, но он у вас практически не задействован. Вы не используете его возможности даже на тысячную долю процента! Можно сказать, что он попал к вам по недоразумению, оказался у плохого хозяина.
— Ну, знаете ли, Андрей Григорьевич! Что мы с вами играем в шахматы, ещё не даёт вам права меня оскорблять! — возмутился Левицкий.
— Я — не Андрей Григорьевич! — уже с раздражением бросил Архипов.
— Тогда где же сейчас мой милый сосед? — ехидно поинтересовался Пётр Евгеньевич.
— Ваш милый сосед в данный момент спит в своей квартире и проснётся не раньше, чем мы с вами придём к какому-нибудь соглашению. Можете сами убедиться, — сказал гость и взмахнул рукой.
Стена, отделявшая жилплощадь Левицкого от малогабаритных владений соседа, начала таять, превращаясь в дымчатый, испещрённый блёстками занавес. Наконец, стена полностью исчезла, и перед изумлённым Левицким предстала хорошо знакомая комната с пластмассовой люстрой под потолком.
Андрей Григорьевич, сложив руки на груди, лежал на диване и раскатисто храпел.
— Достаточно? — спросил Архипов-двойник.
Стена начала зарастать, и вскоре от белой её прозрачности не осталось и следа.
Пётр Евгеньевич окаменел.
— Так это не шутка…
— На шутки у меня нет времени, — подтвердил лже-Архипов. — Ну так как, отдаёте мозг? Он у вас всё равно пропадает.
Гениальный мутант внутренне сжался. На секунду ему представилось, как зелёные спруты-инопланетяне распиливают его голову циркулярной пилой, и он дрожащим голосом спросил:
— А как же я?..
— С вами будет всё в порядке, — заверил Левицкого гость. — Мы поставим вам обычный человеческий средний мозг и перенесём в него всю информацию из вашего. Вы не заметите разницы. Ваше сознание не претерпит изменений!
— Да, — возмутился Пётр Евгеньевич. — А откуда возьмётся этот «средний»?
— Конечно, не из головы вашего соседа! — хмыкнул двойник. — Новый мозг мы просто синтезируем. Кстати, он уже готов.
— Но если вы можете синтезировать искусственный мозг, то зачем же вам понадобился мой природный?
— На корабле, так сказать, в походных условиях, возможно создание только крайне примитивного мозга. Вам он вполне подойдёт, а нам…
— Вы хотите сказать, что я — примитив? — нашёл в себе силы обидеться Левицкий.
Гость улыбнулся:
— Как это ни парадоксально, но вы действительно единственный во Вселенной примитивный гений! Или: гениальный примитив? Не обижайтесь! Ваше умственное развитие вполне соответствует среднечеловеческому. Примитивно же ваше отношение к ценностям. Вы обладаете чудесным даром природы — совершенным мозгом, а он не приносит вам ничего, кроме хлопот при поисках шляпы нужного размера. Это аморально — иметь сокровище и не использовать его. Гениальность неотделима от инициативы и силы воли. Вы же — безвольны…
— Но я могу изменить образ жизни и… — начал было Левицкий.
— Да полноте, Пётр Евгеньевич. Вы же знаете, что этого не произойдёт. Не скажи я вам о вашей потенциальной гениальности, вы бы и не подозревали о ней.