Барт кивнул и пошёл телепортом в ванную, взял новую зубную щётку и стал приводить себя в рабочее состояние, а в это время просмотрел слепок тех таблиц, которые изучал Док, ничего интересного не нашёл — это были данные с Вериных амулетов, и они были такими же, как обычно.
«Зачем он их смотрел тогда?»
Когда Барт вернулся бодрым и умытым, Док продолжал заниматься тем же самым, посмотрел на Барта куда одобрительнее и сказал:
— Сходи к Вере, сними свежий слепок ауры, и возвращайся сразу, прогоним амулет на стенде через этот слепок, посмотрим, как оно. Потом будем в живую испытывать. Скажи Шену, что пришёл за измерителем благодати, он нам тоже нужен, Шен в курсе, он взял его.
Барт кивнул и телепортировался на третью квартиру, сразу на кухню, изобразил фонтан энергии и море наглости, украл котлету, снял слепок ауры Веры, заодно приподнял её немного, взвешивая — она выглядела так, как будто похудела, и по ощущениям казалось так же. Причём, это случилось буквально за несколько дней, обычно так усыхали от болезни, а она выглядела вполне бодрой.
«Я тоже выгляжу бодро, ничего это не значит.»
Он вернулся к Доку, опять оценил данные, которые показывали, что с Верой всё в порядке.
«Не всё. Мы либо неправильно измеряем, либо измеряем не то, что нужно. Что-то изменилось, в худшую сторону, просто мы этого пока не видим. А её организм уже среагировал. Люди не худеют просто так, должна быть причина.»
Док забрал у него из рук прибор, достал из ящика амулет, продолжая молчать — он отслеживал амулеты Веры и Двейна, Барт видел. Они телепортировались к испытательному стенду, который для не-мага выглядел как обычная пустая комната с расчерченным треугольниками полом, а на самом деле был сложнейшей системой магических взаимодействий, его выдавала только дверь, толстая, сейфовая, экранированная от чего угодно. Барт поставил в центральный шестиугольник слепок Вериной ауры, Док положил на пол под ним амулет-щит, очень похожий на тот, который Барт изобрёл первым, пугающе сильно похожий. Он промолчал.
Док показал ему жестом, чтобы он встал на место наблюдателя, и запустил все стандартные проверки, Барт ушёл в самый глубокий транс, какой только мог, в полуобморочном от недосыпа состоянии это получалось гораздо легче и эффективнее, и наблюдал.
Стандартные тесты закончились, не показав ничего особенного, Док запустил тесты, разработанные специально для Веры — эмоциональные потоки, шум, свет, боль, слёзы. Барт узнавал некоторые отпечатки, слёзы были скопированы с недавней истерики Эйнис, и аура Веры на них отреагировала гораздо слабее, чем было в реальности — амулет работал. Но кое-что Барту очень не нравилось, хотя логически это обосновать он не мог.
Док закончил свои тесты, позвал Барта сквозь транс:
— Ты будешь что-нибудь запускать?
Барт запустил недавнюю вспышку обиды от Эльви, потом запустил эмоциональный след радости баронессы Софии де’Санги, задумался. Аура Веры реагировала, но не так, как должна была, и ещё он заметил, что она потускнела, гораздо сильнее, чем обычно тускнели ауры при таких испытаниях.
«Я сделал амулет, действия которого не понимал, а потом пришли „умные люди“ и переделали ещё сильнее, чтобы понимать ещё меньше. И теперь мы просто наденем эту неведомую хрень на живого человека и будем смотреть, что из этого выйдет. Отличный план, надёжный, как молитва.»
Он вышел из транса, посмотрел на Дока и предельно серьёзно сказал:
— Нет, это нельзя применять.
— Почему?
Барт отвёл глаза, напряжённо думая, как это обосновать так, чтобы ему вняли.
«Потому что это слишком похоже на тот амулет, который я спустил в унитаз, а он работал плохо. Потому что я думал, что знаю всё на свете, но я ошибался. Потому что при расчёте магических взаимодействий я проигнорировал некоторые особенности, в которых не смог разобраться, просто ради того, чтобы теорема сошлась, а эти особенности оказались не тем, что можно игнорировать. Потому что аура Веры похожа на ауру Аллеи Духов после жертвоприношения. Великие боги… Как я ему это скажу?»
Он прокашлялся и ответил:
— Потому что… Мне не нравится скорость, с которой её аура тускнеет под этим амулетом.
— Нет такого параметра, как «скорость потускнения ауры», — фыркнул Док. — Барт, хватит мямлить, либо у тебя есть конкретные претензии и ты можешь их обосновать, либо это твои личные домыслы, не имеющие отношения к делу. По результатам испытаний на стенде, амулет в порядке, следующий этап — испытание на людях, и я начну с себя, прямо сейчас, если ты меня не остановишь чем-нибудь более существенным, чем «мне показалось». Давай, рожай уже.
Барт смотрел на паспорт амулета в руках у Дока, в котором он лихо чёркал галочки «проверено» напротив стандартных тестов, одну за другой. У него опять появилось безосновательное учащённое сердцебиение, и полная уверенность, что это тот самый редкий случай, когда надо упираться до победного.
— Я не подпишу допуск.
Док отмахнулся:
— Твоя подпись не нужна, там всё подписали уже, Шен просто хотел, чтобы ты посмотрел.
— Я посмотрел, и я не одобряю. И я официально осуждаю всех тех, кто подписал, можешь внести в протокол.
— Так ему и скажешь, великий гениальный Барт против, но не знает, почему.
Барт поморщился и промолчал — он для Дока не авторитет, это понятно, он ни для кого не авторитет, у Дока сын примерно одного возраста с ним, было бы странно, если бы Док прислушивался к его мнению.
«Возьму и скажу, пусть Шен решает. Не зря же он попросил меня посмотреть. Наверное, у него тоже есть сомнения. Надо спросить.»
Он спросил Дока, нужен ли он ещё, Док его отпустил, надел амулет на себя и продолжил испытания, Барт пошёл телепортом к Вере, стал изо всех сил изображать веселье, надеясь, что «часы истины» его не спалят — он плохо умел им врать.
Измеритель божественной благодати показывал единицу с небольшим — даже отпечаток ауры Веры на него влиял, но действие ослабевало по мере потускнения ауры, Барт засёк этот момент.
У Веры на кухне всё было мирно и весело, он проникся этой атмосферой, решил заодно перекусить, раз уж выдалась передышка и Шен всё равно никуда отсюда не собирается. Обсуждать новый амулет при Вере он не станет, Барт это чуял — они как будто все здесь понимали, что делают что-то нехорошее, и по молчаливому договору круговой поруки делали вид, что ничего не происходит.
Он задумался об этом, пока грел себе тефтели, и понял, что греет слишком долго, только тогда, когда стол задымился. На него все смотрели как на ходячее стихийное бедствие, опять, было дико стыдно.
«Если я сотворю такое при Эльви, мои последние шансы рассыпятся в прах, она и так ведёт себя на сотню лет старше меня, а если она узнает, что я ещё и сам себя могу обжечь своим же заклинанием, по чистой невнимательности, в её презрении можно будет утопиться. А мне сегодня с ней слепки аур снимать, чёрт… Надо будет попросить у Веры удачи.»
Он мысленно ходил по пустому холлу академии и изображал из себя взрослого серьёзного специалиста, а физически сидел за столом под осуждающими взглядами и ощущал себя щенком, который нагадил на ковёр, и ждёт, что решат хозяева — выгнать его в будку или на первый (или десятый) раз простить. Шен сказал, как приговор:
— На пикник не идёшь.
Барт надулся — пикник ему был не особо интересен, там развлекались взрослые, которые были не особо рады его видеть в своих пьяных компаниях, но там была очень хорошая еда, а к тому моменту, как на остров пускали штрафную группу, уже ничего почти не оставалось, это было обидно. Шен добавил:
— Будешь дежурить на базе с Двейном и группой штрафников. Хочешь что-то сказать?
— Не хочу, — он взял ложку и стал есть, пока не отобрали, но мысленно выдохнул — он забыл, что Двейн тоже на пикник не пойдёт, они будут сидеть на базе вместе. Можно будет поговорить или ограбить кухню, пока Булата нет, просто поиграть в «шаг-удар», попросить научить какому-нибудь запрещённому приёму.