Так писали о Зюганове люди, которые его хорошо знали и, естественно, симпатизировали ему.
Однако демократическая пресса и особенно политически ангажированное телевидение сделали свое дело — заронили в определенные слои общества сомнение в отношение личности Зюганова. А не является ли он сталинистом, не хочет ли прямолинейного возвращения назад…?
Образцом такого изображения является статья маститого журналиста «Известий» Отто Лациса «КПРФ — партия антивыбора России». Этот бывший коммунист из числа прорабов перестройки теперь полностью сменил мировоззрение с точностью до наоборот и стал стопроцентным антикоммунистом. (Нам представляется, что такие метаморфозы сравнимы только с операциями по перемене пола — столь же болезненны и последствия ощущаются всю жизнь.) Лично против Зюганова он ничего не имеет, так как здесь и противникам трудно найти компромат. Личная честность и порядочность Зюганова настолько очевидны, что признаются практически всеми. Но вот с программой Зюганова Лацис не согласен категорически.
Выдергивая из контекста выступлений Зюганова избранные цитаты, абсолютизируя оговорки и не вполне корректные отдельные выражения (а их не бывает только у тех, кто ничего не ищет), Лацис приходит к своим выводам. КИЕФ делает, оказывается, ставку не на мирный эволюционный путь развития, а на «борьбу за власть какими-то другими способами, не путем победы на президентских выборах». Зюганов обладает, оказывается, дремучими экономическими представлениями, потерял реальные ориентиры, придумал геноцид, которого нет в природе, ибо сокращение населения России носит естественный характер и не свидетельствует о низком уровне потребления. По мнению Лациса, положительные моменты в практике реформ неуклонно растут (!!!) и в свете этих моментов Зюганов, оказывается, «сел в лужу». Главный момент — Зюганов не покаялся за сталинизм и за брежневские репрессии прошлых лет, считая его, вероятно, лично ответственным за них. В заключение он ни к селу ни к городу высказался в защиту А. Н. Яковлева, обвиненного бывшими сотрудниками КГБ в сотрудничестве с американскими спецслужбами, о чем сообщал еще Крючков в 1991 г
Нет нужды анализировать эти заметки разменявшего свой незаурядный талант публициста: любой здравомыслящий человек с учетом состояния экономики к концу 1990-х гг. все может понять и самостоятельно. Учитывая, что нет пророка в своем отечестве, хотелось бы только привести позицию германского президента Рихарда фон Вайцзеккера по поводу покаяния немцев за преступления гитлеровского фашизма, которая имеет методологический характер. Он сказал: «Виновность или невиновность — понятия не коллективного характера, а личностного. Есть открытая или оставшаяся под спудом вина человека. Есть вина, которую люди признают или не признают. Каждый, кто был в это время в сознательном возрасте, пусть сегодня спросит себя, виновен или нет. Многие из живущих ныне или были детьми, или вовсе не родились. И они, конечно, не должны носить покаянной рубахи. Но они обязаны помнить, что произошло». С этой точки зрения позиция Зюганова относительно сталинизма представляется ясной: он не может каяться за то, к чему не причастно его поколение, но он все знает, помнит и не собирается повторять.
Однако его противники активно использовали догмат о тождественности коммунизма и сталинизма. Либералы типа Егора Гайдара всячески стремились утвердить в общественном сознании мысль, что приход к власти Зюганова будет означать возвращение к репрессиям и тоталитаризму. Как и в годы горбачевской перестройки, сталинская тема стала ведущей в идейно-политической борьбе.
Справедливости ради скажем — Зюганов действительно не всегда прямо и непосредственно разоблачает сталинские репрессии. Но — с другой стороны — его можно понять: во-первых, это уже сделано на XX съезде КПСС, во-вторых, — эта тема настолько усердно разрабатывается его противниками, что ему не хочется принимать участие в этом процессе, тем более что Сталин совершал не только преступления. Наконец, Зюганов обращает внимание, что под разговоры о ГУЛАГе всю нашу страну превратили в настоящую уголовную зону. Только за 1995 г было убито больше, чем за всю афганскую войну. Зюганов категоричен — назад к сталинизму или любому другому этапу истории дороги не существует в принципе, в том числе и для КПРФ. Он указывает: «Те, кто пугает возвратом к прошлому ошибаются, отождествляя Компартию с партией даже не брежневских, а сталинских времен. На самом деле — это совсем другая, новая партия, усвоившая все уроки прошлого, воспринявшая все реалии современной жизни и переосмыслившая, исходя из них, свои цели, задачи и способы осуществления». Партия Зюганова — партия не догматиков, а реалистов, ее лидер — коммунист, признанный в качестве серьезного и перспективного политика и в России и на Западе — это мнение многих аналитиков.
Преодолеть предубеждение интеллигенции, которая в каждом слове или поступке Зюганова видела наследие сталинизма, очень не просто, тем более, что сам он признает значение Сталина как Верховного главнокомандующего в годы Великой отечественной воины и как лидера, превратившего отсталую страну в великую ядерную сверхдержаву. Эта объективная оценка выводит из себя либералов, которые видят в Сталине исчадие ада, второго Гитлера. В этой связи бросается в глаза более взвешенное отношение к сталинизму западных левых социал-демократов. В так называемой «Черной книге коммунистов» авторы — абсолютные антикоммунисты задаются вопросом: почему после падения Берлинской стены, открытия коммунистических архивов, бесчисленных показаний свидетелей граждане демократических западных государств не желают воспринимать коммунистический режим как фашизм? В пылу политических кампаний Востошюй Европы коммунистов осуждают, но не судят. В подсознании западного общества живо представление о социализме как строе, который в принципе не был плох Лейборист-депутат Кен Ливингстон высказался так: «Советский Союз просто сбился с пути, но он не был подобен гитлеровской Германии. Идеи были хороши, просто люди подвели». Эго связано с тем, что идеи равенства, справедливости, солидарности порождены политической философией западной цивилизации, начиная с Платона, Томаса Мора, Томмазо Кампанеллы. Коммунизм и западная интеллигенция обращались к одним и тем же источникам. Помимо этого осуждению коммунизма мешало и то, что СССР был союзником Запада в борьбе с Гитлером, поддержал обвинение фашизму на Нюрнбергском процессе. Даже в годы холодной войны западные политики не ощущали коммунизм как угрозу. Но в отличие от западных демократов российские либералы, как правило, бывшие члены КПСС, оказались святее папы римского и испытывали к коммунистической идеологии просто звериную ненависть и не могли простить Зюганову, что он остался ей верным.
Другие претензии в адрес Зюганова были в том же духе. Одно из самых популярных обвинений в прессе звучало так: зюгановцы превратились в социал-демократов, что означает полный крах КПСС и всей коммунистической идеологии, а поэтому зюгановцам нужно сменить название партии. Это был явно агитационный трюк, ибо, во-первых, социал-демократы объединены в Европе в Социнтерн. В эту мировую структуру принимают только после клятв и заверений в верности западным ценностям, что уже пытался сделать Горбачев со всеми вытекающими последствиями. Во-вторых, все оценки Зюганова вполне укладываются в ленинское понимание нэпа, кооперации, многоукладности экономики, патриотизма, национального вопроса, хотя, безусловно, Зюганов развивал дальше марксистско-ленинскую теорию с учетом новых социально-психологических, культурных, информационных, геополитических, цивилизационных факторов.
Особо отмечалось якобы противоречие между зюгановским русским патриотизмом и марксистским интернационализмом. Зюганов подчеркивает, что марксистский интернационализм не абстрактный, а пролетарский, классовый. Кроме того, коммунист, который не любит свою Родину, не учитывает национально-культурные особенности народа, останется чуждым не только для русских, но и для других народов. Не случайно Ленин писал о национальной гордости великороссов, которая не может быть чужда русским марксистам. Себя Ленин считал великороссом.