Г. А. Зюганов, по мнению большинства политологов, провел избирательную кампанию энергично и достаточно эффективно, но неоригинально. Не была продемонстрирована исключительная воля к победе, абсолютная решимость пойти до конца. У некоторых политологов возникло даже подозрение, что Зюганов в принципе уже смирился с неизбежным поражением, ибо понимал, что его время еще не пришло. Известный политолог С. Кургинян писал, утрируя ситуацию, что «сегодня оппозиции не существует, коммунистической тем более. Есть некий аппендикс власти. Стратегические приоритеты не заданы. Идет в чистом виде игра вокруг нравящихся и не нравящихся лиц, вокруг укрепления собственных позиций ценой любой мимикрии. Единственно что может спасти оппозицию, в том числе и левую, это цельность, умение ценить принципы и оперировать реальными категориями. Вместо этого мы имеем ускоренную «содомизацию» оппозиционной политики. На уровне программы это закреплено в адской смеси из марксизма-ленинизма и лимитов на революцию» (Независимая газета, 21.11.96).
Действительно, народные массы реально не готовы к резкому социалистическому повороту, либеральные иллюзии все еще не исчезли по крайней мере среди вузовской и творческой интеллигенции, демократические надежды продолжают наполнять душу очень многих, что, в общем, правомерно, если учесть, что термин «демократия» означает в переводе буквально — «народовластие». Часть общества надеется, что в условиях рыночной экономики повезет именно им, они станут миллионерами, на худой конец — пресловутыми «средними» собственниками. Маргинализированные слои ждут подачек от правительства и не желают мобилизовываться на свершение «трудовых подвигов», что, вероятно, станет реальностью в случае победы Зюганова. К сожалению, русский народ имеет в своем менталитете такую особенность, как нежелание методично, долго и нудно трудиться, зарабатывая каждую копейку и ценя ее. Русская нация имманентно способна к штурмовщине, к рывкам, к жертвам, к подвигам, но в определенных ситуациях под руководством харизматических вождей. В период демократических реформ не произошло перемен в антирыночном менталитете нации, но зато уже отпало желание напрягаться и по-стахановски трудиться, поднимать целину, строить в тайге «БАМ», ибо гораздо проще ждать американских кредитов и требовать от Правительства повышения нищенских пенсий и зарплат.
Другой причиной поражения можно назвать коммунистическую шаблонность и стандартное мышление. Не принимая современных западных технологий, Зюганов и его команда избегали в ходе телевизионных выступлений яркости, эффектности, резких заявлений. Он выступал иной раз многословно, вызывая неблагоприятный эффект; что раскручивали цепкие журналисты. Он и его команда, вероятно, не вполне понимали психологию интеллигентского и предпринимательского, маргинального электората. По мнению политологов, была продемонстрирована в определенной степени невостребованность информации, которая не укладывалась в субъективно комфортные для коммунистов идеологические схемы.
Кампания по выборам президента организовывалась и методологически обеспечивалась так же, как прошедшая перед этим кампания выборов в Госдуму, без учета очевидных технологических различий между этими видами избирательного процесса. Штаб Зюганова был в известной мере зациклен на работе с левыми избирателями, пренебрегая потенциальными электоральными слоями из так называемого «болота», «центра». В штабе избирательной кампании доминировали деятели КПРФ, которые привнесли партбюрократические подходы подковерной борьбы за доступ к «телу» Зюганова, более того — практически отсутствовали независимые профессионалы, способные более точно критиковать, давать непредвзятые советы и рекомендации.
С другой стороны, как считает профессор В. Трушков, крупнейшим просчетом НПСР — Народно-патриотического Союза России, арматурой и цементом которого были коммунисты, явилось стыдливое отношение левых к социализму. Предельно жестко и упрощенно схему проигрыша можно нарисовать так: режим сумел бесконечно поливать грязью коммунистов, потому, что общество не смогло до конца поверить программам и заявлениям Зюганова. Не поверили люди в заявления, что не будет пересмотра «малой приватизации», что Зюганов ратует за смешанную экономику что невозможны ГУЛАГ и гражданская война… Зюганова и нас всех подозревали в неискренности. Надо было прямо сказать, подчеркивал Трушков, что Зюганов — коммунист и в перспективе видит социалистическое хозяйство, но сейчас, на современном, достаточно длительном этапе уровень развития производительных сил требует многоукладности и нэпа.
А вот в стиле политического поведения, на наш взгляд, над Зюгановым и особенно его помощниками до некоторой степени довлела номенклатурная коммунистическая ментальность, выработанная в период существования массовой КПСС, и генсековский тип лидерства. Зюганов совершенно сознательно отказался от выработки имиджа харизматического лидера, вождя нации. Он демонстрировал самого себя, каким являлся в действительности — интеллигентного, солидного, умного, высококвалифицированного политика. Надо было показать себя как Единственного возможного кандидата, причем не только от КПРФ, а от всех левых, центристов и — может быть — всей нации. Ему надо было подняться на следующую ступень в освоении новейших форм политического профессионализма, и такие возможности объективно у него были. Личность Зюганова по своим масштабам и глубине дает все необходимые возможности для его раскрутки как лидера всей нации, а не только КПРФ и НПСР.
Именно Зюганов должен был взять лозунг «президента всех россиян», а не Ельцин, который в действительности стал президентом исключительно «новых русских». Президентская избирательная кампания выявила определенную недооценку со стороны компартии лидерского начала, первенствующего в избирательных кампаниях буржуазного типа. КПРФ опиралась на партийное начало, делающее ставку на организацию как на главный политический субъект политического процесса. Эго, бесспорно, логично отражает традиционную ставку партии на коллективизм, товарищество, коллегиальность, соборность — основы советского образа жизни, но сейчас другие времена, и власть безудержно эксплуатировала индивидуалистические начала, раскрутку через СМИ лидеров, промывание мозгов избирателей. В этих условиях принципиально важно наличие таких лидеров, имеющих общенациональную известность и авторитет. Партия испытывала некоторую нехватку публичных политиков первого и второго плана, так сказать, политических звездочек в лучшем смысле этого слова. Доверенные лица Зюганова были в основном недостаточно известные политики, а иногда никому не известные личности. При всем уважении к учителям и рабочим, не они должны быть представителями претендента по регионам. Общественности не был заблаговременно представлен «теневой» кабинет министров, в регионах — «теневые» губернаторы. Личностно-лидерский фактор в широком смысле слова не был задействован на всех уровнях КПРФ и НПСР