Следует, вероятно, сказать, что в рассуждениях Славина есть известное рациональное зерно. Действительно, не все концы в доктрине Зюганова увязаны, не всегда он и особенно его сподвижники из рабочих и генералов корректны. Но не ошибается тот, кто ничего не делает. Можно, конечно, повторять заезженные формулы и лозунги марксизма вековой давности, слыть истинным коммунистом, но изменится ли от этого что-нибудь? Кого сейчас можно увлечь лозунгами мировой революции, диктатуры пролетариата?
В этой связи уместно вспомнить мнение А. Зиновьева, считающего, что «ситуация в мире после второй мировой войны изменилась настолько, что марксизм стал неадекватен ей и в качестве идеологии… он в наше время не имеет шансов вновь стать в России и в западном мире массовой идеологией… Коммунистическая идеология тут может возродиться только на основе объективного научного изучения реального коммунизма (т. е. советского опыта. — С. К.)». Признает Зиновьев и поиски национального пути для России в рамках глобального наступления западной цивилизации (Правда, 24.10.97). Научная деятельность Зюганова находится в русле требований новой эпохи.
На наш взгляд, вполне можно согласиться с определенными положениями Славина, например, о том, что КПСС пострадала от засилья в партии привилегированных бюрократов, не реализовала полностью завещания Ленина о смещении Сталина с поста генсека, не осуществила демократизацию госаппарата и партии, не соединила в должной мере преимущества советской власти и «новейшие прогрессы капитализма» (В. И. Ленин). Обюрокрачивание государства и партии привело к их неизбежному отрыву от трудящихся, рабочего класса, сделало возможным проведение незаконных массовых репрессий 30—40-х гг и буржуазное перерождение партийной номенклатуры в 80-е гг В конечном итоге КПСС не удалось реализовать стратегию на демократическое обновление страны и качественное улучшение жизненного уровня трудящихся по сравнению с развитыми странами Запада. Это послужило главной причиной падения как самой партии, так и ее детища — «развитого социализма».
Однако эти правильные положения в той или иной степени однозначно и безусловно отражены в работах Зюганова. На наш взгляд, он никогда и ни при каких условиях не говорил обратного. Что касается налета национализма и великодержавности, в которых обвинял КПРФ и КПСС Славин; то трудно их увидеть в политике таких деятелей КПСС, как М. А. Суслов, А. Н. Яковлев, которые активизировали борьбу с писателями «деревенщиками» В. Солоухиным, В. Распутиным, В. Беловым, И. Васильевым, Б. Можаевым, Д. Балашовым и др. авторами, выражавшими якобы шовинистические тенденции. Михаил Шолохов даже обращался в письме к Л. И. Брежневу с просьбой активно противостоять зажиму русской культуры и получил теоретически развернутый письменный отказ от секретариата ЦК КПСС, в котором объявлялось, что Шолохов играет на руку диссидентской оппозиции, особенно сионистской, которой в реальности не существует. Зато Андропов в специальной записке в 1981 г. отметил, что «главная забота для нас — русский национализм, диссиденты — потом, их мы возьмем за одну ночь». Официально русские национальные интересы не признавались в ЦК КПСС как государственные. То, что РСФСР не имела своей компартии, была лишена ряда атрибутов республиканской государственности в отличие от других республик — лишнее тому доказательство. Общепризнано, что население ряда республик СССР по уровню материального благосостояния превосходило население РСФСР, которая в ряде случаев была донором. Славин не понял главное — обоснование и выражение национальных интересов реально существующего русского народа, стержневой нации России, составляющей 85 % ее населения, не может быть национализмом и шовинизмом просто по определению, если, конечно, это не затрагивает репрессивным образом другие народы, не ущемляет их интересы.
Наконец, вызывают улыбку заявления Славина о том, что замена марксизма националистической идеологией привела зюгановцев к сотрудничеству с властями, поддержке шоковой терапии Гайдара и чеченской военной акции Ельцина, к переоценке парламентской работы. Славин, ничто-же сумняшеся, предсказал Зюганову судьбу перевертыша Ивана Рыбкина и перерожденца Валентина Ковалева и, естественно, жестоко ошибся. Неверная теоретическая посылка предопределила и результат политологического прогноза.
Наряду с псевдолевым Славиным, концепцию Зюганова критиковали за «оппортунизм» В. Анпилов, В. Тюлькин, О. Шенин. Б. Курашвили, в частности, называет Зюганова «Геннадием-отступником», лидером либерал-коммунистов. По его мнению, у Зюганова есть все для лидерства, кроме коммунистической убежденности, а его политика есть «полугорбачевщина» — социальное предательство без национального. Позиция ультралевых остается прежней — даешь марксизм-ленинизм без всяких новаций! Шаг в сторону — считаю оппортунизмом!
Таким образом, идейно-политическая критика Зюганова шла по классическому образцу — «на два фронта»: справа и слева. Исторический опыт компартии в этом отношении более чем богат. РСДРП(б) боролась с меньшевиками, эсерами, кадетами, а после победы в гражданской войне — с внутренними оппозициями. Сталинская ВКП(б) громила левокоммунистических ортодоксов Л. Троцкого, Г. Зиновьева и правореформистских апологетов нэпа Н. Бухарина, А. Рыкова, М. Томского. Устранив конкурентов, Сталин в начале 1930-х гг. добил группы С. Сырцова, М. Рютина, А. Смирнова и развернул массовый террор против большевистской интеллигенции. Разномыслие в партии закончилось, а спустя два десятка лет началось загнивание коммунистической элиты со всеми застойными и перестроечными последствиями.
Зная трагическую историю коммунистических разногласий, противоречий и борьбы, Зюганов стремится избежать расколов внутри своей партии, во взаимоотношениях с союзниками и сочувствующими, потенциальными избирателями.
В ответ на критику справа и слева со стороны десятков, может быть, и сотен политиков, политологов и журналистов Зюганов отвечает одно: он не претендует на абсолютную истину, а просто хочет вместе со всеми здравомыслящими людьми найти выход из тупика на основе четкого представления о будущем страны. Ни одна из стоящих перед Россией проблем не может быть решена в одиночку ни партией, ни лидером. Эго достижимо только вместе, избавившись от искушения разделить Россию на красных и белых, что неминуемо ввергнет ее в бесплодный спор: кто «левее», а кто «правее». Сегодня гораздо важнее изматывающих душу доктринальных препирательств поиск общей составляющей национального согласия. Зюганов говорит, что не надо забывать Маркса, который писал, что реальные практические шаги по преобразованию зашедшего в тупик общества куда важнее и полезнее дюжины самых распрекрасных преобразовательных программ.
В заключение приведем квинтэссенцию мировоззренческой позиции Зюганова, которая, думается, снимает все неясности. «Мы, современные коммунисты, являемся ответственными не только за историческое семидесятилетие. Мы ответственны за всю историю в целом. Мы ответственны за князя Олега и Святослава. И за период становления московского централизованного государства. И за стрелецкий бунт и жестокое подавление его Петром I. И за расцвет русской государственности в период правления Екатерины 11. Мы ответственны за каждый положительный и негативный акт нашего прошлого. Мы, ныне живущие люди, наследуем свою историю во всей полноте ее, трагической и великолепной.
Мы утверждали и будем утверждать, что в недрах советского общества неуклонно вынашивалось, зарождалось и развивалось удивительное дитя, имя которому — русская цивилизация новых веков. В недрах этой цивилизации уже существовали невиданные социальные права и свободы, величайшие открытия в области энергетики, воздухоплавания, медицины, генной инженерии, биологии и общих представлений о космосе и мире… Эта русская цивилизация, которая родилась из советской действительности, выношена в муках, победах, драмах и которую мы готовились бережно перенести в XXI век, была убита предателями в 1991 году.