В целом представляется, что процедура, разработанная Центральным комитетом, была плодом длительного размышления о демографическом составе Анатолии и Малой Азии, с амбициями реконструкции человеческой географии в этих регионах. Именно логика такого «географа», ставшая основой для концепции плана истребления, на которой мы сосредоточились для точного воссоздания самого процесса уничтожения, стала предметом рассмотрения части четвертой настоящего исследования.
Изучение массовых преступлений, таких как геноцид, не может, очевидно, быть ограничено рассмотрением деяний «преступного государства», даже если обстоятельства, которые привели к развязыванию такого насилия, неизбежно завораживают историков. Историография геноцида армян давно оставила опыт жертв на одной стороне. Ваагн Дадрян, которому мы очень многим обязаны, долго утверждал, что источники, предоставленные самими уцелевшими, не могут быть приняты во внимание в таком спорном деле. Сам он сознательно ограничил себя турецкими источниками, с одной стороны, и немецкими и австро-венгерскими источниками, с другой стороны, для лучшего «доказательства» того, что геноцид действительно имел место. При этом он сосредоточил свой взгляд почти исключительно на палачах и игнорировал реальные судьбы жертв. Напротив, в моем общем проекте отведено место их судьбе. Цель состоит в том, чтобы дать жертвам возможность высказаться и тем самым узнать их жизненный опыт, то, что порой не требует каких-либо доказательств. После погружения в течение нескольких лет в источники, повествующие о том, «как разворачивались события», — это именно то, что определяется в настоящей работе, я пришел к выводу, что не только возможно, но и необходимо использовать армянские источники, сравнивая их с материалами, предоставленными дипломатами и миссионерами, а также друг с другом. Два основных архива, которые я использую в этой работе, хранятся, соответственно, в Армянской патриархии в Иерусалиме (монастыре Святого Якова) и библиотеке Нубар Армянского всеобщего благотворительного союза в Париже и составляют уникальное собрание, которое позволило мне провести комплексное исследование благодаря нескольким десяткам тысяч страниц рукописных документов, посвященных географии геноцида. Иными словами, вышеупомянутые архивы позволили мне составить отчет об убийствах в восточных районах, о каждой колонне депортированных лиц, об их маршрутах, о полях смерти, через которые они прошли, и в целом об опыте «долгого похода»; он показал естественный отбор, который имел место в пути, и характеристики тех категорий армян, которых Центральный комитет младотурок оставил в живых, чтобы лучше интегрировать их в свой план отуречивания Малой Азии. Маленькие дети, предпочтительно маленькие девочки, и старшие девочки или женщины предназначались, в соответствии с планом младотурок, для укрепления «турецкой нации» после прохождения ритуала интеграции в доминирующую группу, что было заимствовано из мусульманской религии. Как выразился младотурецкий офицер, армянские женщины с определенным уровнем образования были предназначены для ускоренной модернизации турецкой семьи и турецкого общества. Многочисленные различные случаи, описанные в настоящей работе, показывают, что младотурецкая националистическая идеология уходит корнями в форму расизма, направленного против коллективной идентичности группы, но не в характерный биологический отказ от рода, который позднее практиковался нацистским режимом. Тщательное изучение всех этих вторичных последствий геноцида лучше всего иллюстрирует, насколько тесно убийство армян было связано с созданием турецкой нации.