— Тогда надо перемеривать…
Ованесян вынул шнур из вещмешка и вместе с Петровым стал прикидывать длину пядями.
— Примерно: три метра, плюс минус двадцать сантиметров… Точнее не скажем. Измерительный прибор барахлит.
— Угу… И сколько он гореть будет?
— Стандарт. Полсантиметра в секунду.
— А это значит… — прикинул в уме Корнеев. — Получается, что-то около десяти минут? Верно?
— Плюс-минус… — подтвердил Ованесян.
— Маловато… За такое время далеко не уйдешь.
— Да ты толком объясни, Николай, — присоединился к разговору Петров. — Один ум хорошо, а два сапога пара… Чего задумал? Я так понимаю: тебе нужен взрыв с отсрочкой по времени?
— И чем больше отсрочка, тем лучше, — кивнул Корнеев.
— Полчаса хватит? — хмыкнул тот.
— Серьезно?
— Вполне… — Петров вынул из нагрудного кармана необычный с виду взрыватель, больше похожий на толстую авторучку. — Вот, "ВХЗД-30" — химический взрыватель замедленного действия. Прихватил на всякий случай. Как знал, что может понадобится… Время срабатывания тридцать минут. Годится?
— Отлично. Значит, действовать будем исходя из этого запаса времени. Гляди, Виктор… — Корнеев раскрыл карту. — Отсюда до монастыря около трех километров. Но сам монастырь нам не нужен, а примерно вот этот изгиб дороги. Установишь на обочине фугас… Метрах в двадцати, чтоб грохнуло хорошо, но даже случайно машину не повредило.
— Психологическая атака, понятно…
— Типа того. Сейчас, без пятнадцати четыре. Ровно в половине пятого фугас должен быть заложен. А в четыре тридцать пять нажмешь кнопку. Дальше — двигайся вот в эту точку. Два километра севернее Дубовиц. За те полчаса, пока фрицы всполошатся, должен успеть уйти… Видишь: в этом месте западный берег реки еще гол, а на восточном уже начинается лес.
— Я понял, командир. Спасибо…
— Это за что?
— Что сразу прикидывал, как сапера на верную смерть не посылать. Ведь ты, поэтому спрашивал о длине шнура, верно?
— Разговорчики… — проворчал Корнеев. — С тобой пойдет Гусев.
— Есть, командир, — кивнул старший лейтенант.
— Зачем? — удивился Петров. — Иван же не минер. Да там и сложности никакой нет. Я справлюсь. Вартан, подтверди…
— Вообще-то Виктор прав, командир, там и одному делать нечего. Если под закладку не отрывать яму, глубиной с окоп для стрельбы стоя.
— Отставить пререкаться!.. — посуровел голосом Корнеев. — Один в поле не воин, товарищи саперы. Особенно во вражеском тылу. Любая глупость может роковой стать. А Иван — опытный фронтовой разведчик. Случись что, не даст пропасть… И очень прошу, всех, будьте на чеку! Хватит с нас и Васи Купченко…
При этих словах ефрейтор Семеняк вопросительно взглянул на Лейлу и, прочитав на лице девушки ответ, глубоко вздохнул. Значит, уже есть потери… Вот ведь судьба. А как чувствовал. Хотел поменяться с Купченко, но после того, как Корнеев заговорил с Малышевым на повышенных тонах, не рискнул. Как опытный боец, Степаныч понимал, что совсем не дело, когда подчиненные начинают улучшать по своему разумению решение уже принятое командиром…
— Ваша конечная задача, — продолжал тем временем майор. — Скрытно выйти к лесному аэродрому не позже пяти пятидесяти… Крайний срок — шесть ровно. А дальше, будете действовать по ситуации. В зависимости от того, как сложатся дела.
— Есть…
— Ровно в пять, мы выйдем в эфир, тем самым давая операции "Прикрытие" вступить в завершающую фазу. Часы у немцев начнут обратный отсчет времени до подлета наших бомбардировщиков. А взрыв фугаса, в непосредственной близости от стен монастыря, на что я очень надеюсь, заставит их запаниковать и начать эвакуацию груза, не дожидаясь поимки вражеских диверсантов. Но в то же время, неопределенность ситуации, не позволит фрицам снять людей с оцепления для усиления группы сопровождения. И вот в этом наш с вами шанс, товарищи. Мы должны захватить спецгруз по пути его следования на аэродром, или — в крайнем случае, после погрузки на борт транспортного самолета…
На востоке громыхало, но как-то тихо, деликатно. Словно не нарочно. Так гремит посудой жена, не желая потревожить отдых мужа, но боясь не успеть приготовить завтрак к его пробуждению, — то слишком быстро кладя в тарелку ложку, то — задевая половником кастрюлю. И грохот этот был не тревожным, не страшным, а привычным и, даже, уютным…
Солнце еще не взошло, но лес уже оживал, готовился к следующему дню. Разноголосые птицы, одна за другой, прочищали горло и звонко докладывали на утренней поверке о своей готовности.