Не знаю, какой там у нас сейчас счёт с разведывательным Директоратом UNPA, но новой лаборатории для зверств и экспериментов у них уже точно нет.
Глава 20
Словно пьяный по какой-то совсем нелепой траектории дошатался до забора. Выкинул, наконец, птичью голову и вскарабкался на стену. Затащил себя повыше и просто свалился на землю, ничего не почувствовав.
— Жестковато… — прошептал я, но не про падение, а про то, как меня вынесло со стройки.
С трудом дотянулся до подсумка с эликсирами. Достал сначала «Живинку», но потом выбрал «Зелёнку». Выдохнул и залпом проглотил половину пузырька. Нёбо с языком обожгло так, словно внутри острый перец на тёрке трут, причём трут конкретно язык, а перцем просто посыпают. Но зато сознание прояснилось, будто звонкую нашатырную пощёчину словил.
Не ради сомнительного мазохизма, но для того, чтобы оценить себя трезвым взглядом. А то вдруг шакрас отрубил чувствительность, и я просто не замечаю сломанного позвоночника, или арматуры, торчащей из затылка. Геном точно подшаманил в момент взрыва, добавив живучести. Но была ли это спонтанная активация «Композитной кожи», что-то иное или, вообще, минус одна жизнь рода кошачьих — было непонятно.
Как только в голове немного прояснилось, стало понятно, что именно она и пострадала больше всего. Как минимум лёгкое сотрясение мозга, а как максимум — совсем не лёгкое. Перед глазами двоилось, в ушах гудело, шумело, визжало птицами и продолжало взрываться. Или это всё происходило за забором…
Руки, ноги и прочие конечности на местах. Ушиб и синяк один, но сплошной на всего меня. Кости целы, но на то они и «Крепкие». Может, даже навык поднялся, но позже посмотрю. Зрение пока отказывалось фокусироваться на биомониторе. Что со снарягой и одеждой тоже не получилось — всё порвано и частично зацементировано смесью крови фороракоса и строительной пыли. Зато дырявый ботинок уцелел — это прям порадовало.
«Зелёнка», похоже, рухнула в желудок и, продолжая выжигать всё на своём пути, впиталась в кровь. Всё-таки жёсткий способ реанимации, но действенный.
К шуму разрухи и пожара присоединились крики. Половина предназначалась птицам, их пытались собрать и вернуть над ними контроль, но вторая половина предназначалась мне. Ну или тому, кого кариамы всё ещё собирались найти. Надо валить.
Я потряс головой, пытаясь улучшить картинку, но тут же понял, что при сотрясении так делать не стоит. Увидел перед собой тёмное пятно, которое тут же раздвоилось, попытался достать пистолет из зацементированной разгрузки, но узнал дружественных «хамелеонов». Немного удивился, что они за мной вернулись, но от помощи отказываться не стал. Они на пару прикрыли мне спину своей маскировкой (моя отключилась вместе с шакрасом, который перешёл в режим регенерации и восстановления), и мы неспешно и тихо проскочили открытую зону. Растворились в ночи, а потом и зарослях персикового сада.
Нашли электродеда, который почему-то выглядел ещё хуже, чем я. Перестарался и превзошёл самого себя с молнией и просадил здоровье. Пока я отпаивал нас с ним «Живинкой» под вкусные и очень сладкие персики, «невидимки» забрали мои винтовки.
Можно было двигаться к машине, где должен был ждать «чешуйчатый». Я бросил последний взгляд на крепость кариамов. Пожар в казарме потушили, но учитывая, как раскурочило первый этаж, здание под снос. Ангар с машинами тоже под снос, его перекосило, будто он частично ушел под землю. А от лаборатории осталась только одна стена — та самая, через которую меня выкинуло.
Всё равно неплохо. Минус две лаборатории, а если считать и самую первую больницу доктора, то минус три. Справедливости ради её «Искатели» сами сожгли, но благодаря мне. Поэтому в общий зачёт я её тоже забираю. Плохо только, что я не знаю, сколько всего таких лабораторий. Мы с Осой не единственные участники эксперимента. Мог выжить кто-то ещё, а кого-то могли создать нового. Если в разведывательном Директорате ещё не пожалели, что втянули меня во всё это, то точно пожалеют. В своей личной вражде с лабораториями я останавливаться не собираюсь.
К месту встречи с Бигхэдом я приехал уже почти бодрячком. Если бы не сотрясение мозга, которое почему-то никак не поддавалось регенерации, был бы вообще, как огурчик. Шатающийся огурчик. Стоило выйти из машины и оказать на ногах, как земля вздрогнула и стала пошатываться, норовя качнуться в сторону при каждом шаге. Я как-то в поезде три дня ехал, а потом ещё три дня эту поездку чувствовал даже на ровной земле. Вот сейчас эффект был схожим.