Растолкав несколько штук, я открыл доступ к свету, падающему через перекошенный дверной проём. Посмотрел на часы, точное время, когда мы схлестнулись с фриком, я, конечно же, не запомнил, но по ощущениям в отключке я был не больше получаса.
— Окей, Аркаша, какой статус?
«Контроль реципиента находится на уровне шестидесяти процентов, — ответил помощник, а я порадовался, что со слухом всё в порядке, — и постоянно снижается. Базовый показатель будет достигнут через двадцать три минуты».
— Сколько осталось до кризиса?
'В случае поддержки организма в состоянии покоя, кризис наступит через девятнадцать часов, тридцать восемь минут, двадцать две секунды, — отчеканил Аркадий, предварительно уколов запястье для анализа.
— Почему так мало? — удивился я. — Состояния покоя в последнее время вообще не было!
«Резистентность организма к травмам и физическим потрясениям на данном уровне развития пагубно влияет на защиту реципиента от поглощения донором», — без запинки и практически без пауз оттараборил Аркаша.
— Иными словами?
«Иными словами, чем больше травм получает реципиент, тем хуже на это реагирует донор. В этом случае он стремится перехватить контроль, считая, что справится лучше. Грань между чувством опасности, готовностью вступить в бой и получением излишних травм очень тонка. Вероятно, вы получили ряд повреждений, несвойственные естественному образу жизни вашего донора, — отчитался Аркаша, — я вижу повреждения мягких тканей и кожного покрова, частично затруднена работа суставов. Вы получали повреждения, несвойственные для шакраса?»
— Конечно, нет. Что за вопросы такие? Моё тело — храм для этого привереды.
Вот ведь гад! Драться, значит, он любит, а получать нет. Подумаешь, пару раз всего взрывной волной окатило… Нет, конечно, это логично. Получать-то никто не любит…
Ладно… Надо будет придумать, как нарываться и при этом огребать только «естественные» для его образа жизни люли. Взрывы, получается, мимо. С водой мы вроде разобрались, остаётся ещё огонь. Потом падения с высоты. Насчёт ядов, кислоты и химических ожогов не всё ясно, скорее всего, полно таких гадов шакрас на своём пути встречал. Что ещё? Лазеры? Плазма? Радиация…
Шутки-шутками, но с коротким таймером обидно получилось. Я выбрался из-под завалов и, щурясь на ярком солнце, вышел во двор. Точнее, в то, что от него осталось. В том месте, где мы заминировали фрика, всё было перекопано. Ямки, лунки, немного тряпок. Что-то там ещё продолжало дымить, по цвету и запаху напоминая горящие покрышки. Возможно, ткань была с какой-то пропиткой, но об этом мы никогда не узнаем. По крайней мере, надеюсь на это.
Одними дырами в земле, бардак на безе «Искателей» не ограничивался. Погудели мы ночью сильно, но если я, в основном, окна побил, то Купер с Сапёром за свою проходку умудрились даже грузовики под навесом побить. Походная кухня — в хлам, её и осколками от мин посекло, и во время штурма пара «Искателей» за ней пытались прятаться. Целых стен не было вообще, пройти так, чтобы не споткнуться или не испачкаться, тоже было каким-то квестом. В принципе, даже сжигать здесь уже нечего, восстановлению не подлежит. Единственным целым предметом выглядела клетка безумного фанатика.
— Проснулся? — сбоку донёсся уставший голос Купера.
Он сидел на земле, откинувшись спиной на стену сарая. В руке у него был пузырёк с «Живинкой», а на земле валялось ещё несколько пустых. Знакомая картина — как-то помню, он в отеле так обнимался с мини-баром вылакав всех «мерзавчиков», как он их называл.
— Парни целы? — спросил я, показав ему средний палец.
— А что с ними сделается, — пожал плечами Купер и поморщился от боли.
Видимо, это у нас сейчас будет самая частая эмоция. Либо морщиться, либо скрипеть зубами.
— Ты встать-то можешь?
— Могу, наверное. Но что-то не хочу пока, — Купер махнул на трактир, где в проёме как раз появился Сапер. На вид совершенно целый, хотя и шёл, прихрамывая. Лицо Шустрого мелькнуло в окне, значит, тоже живой, хоть и какой-то бледный.
— Сапёр, ты бронированный что ли? — спросил я, пойдя к нему навстречу.
— Ага, — Сапа сплюнул на землю какую-то лечебную траву, которую усиленно жевал, и явно собирался растоптать её в пыли, но скривился и вздохнул, — тока, сука, медленный.
Он повернулся и, кряхтя, попытался подобрать уцелевшее оружие «Искателей». На его спине и на штанах зияло штук десять рваных дыр, причём самая здоровая была на заднице. Всё уже было обработано, сквозь дырки проглядывались свежие повязки.