Против Генри VII, похоже, плели заговор или принципиальные йоркисты, для которых его величество на троне было сущим нарушением порядка вещей во Вселенной, или люди, в целом недовольные своим положением при новом режиме, или связанные с недовольными родственными или дружескими отношениями. Соответственно, вопрос о том, кем был этот «Ричард Английский» или «Перкин Варбек», снова заинтересовал короля. К июню 1493 он был уверен, что нынешний заговор вокруг фигуры этого таинственного молодого человека, и предыдущий заговор вокруг «Ламберта Симнелла» ведут к одному человеку — к герцогине Маргарет Бургундской. Генри VII решил сыграть на том самом возмущении йоркистов нарушением порядка вещей, и послал к герцогине посольство с вопросом: как смеет она, говорящая о правах породы и крови, проталкивать на трон откровенного простолюдина?
Простим его величество — он большую часть своей жизни провел рядом с герцогом Бретонским, человеком своеобразным, хитрым и уклончивым, но совестливым. Очевидно, Генри предположил, что совестливость свойственна и прочим корононосцам, иначе неясно, какой реакции он ожидал от Маргарет Бургундской. Явно не той, которая последовала — герцогиня окончательно закусила удила, и засыпала дворы Европы письмами, в которых клялась, что узнала племянника с первого взгляда, что родство ей подсказало сердце. В основном, леди старалась разбить союз Англии с Испанией, не приняв во внимание многие особенности испанской политики. Да вряд ли её вообще интересовали в тот момент тонкости: глава посольства, Уильям Вархам, главный архитектор планов на брак принца Артура Английского и одной из испанских принцесс, ухитрился, вольно или невольно, оскорбить её так, что она хотела только одного — мести.
Начало 1494 года «Перкин Варбек» встретил провозглашенным истинным Плантагенетом, нуждающимся в братской поддержке европейских суверенов. Начался переход к активной стадии заговора.
О пользе шпионов и уместной щедрости
Шпионы в английской политической жизни использовались всегда. Королевская власть мониторила своих сэров и пэров, а сэры и пэры — друг друга и королевское семейство. В каждом пабе сидели осведомители, хозяева каждого постоялого двора живо интересовались, чем живут их постояльцы. Более того, служба безопасности получала информацию даже от исповедников и капелланов в богатых домах — та самая близость к реальной жизни, свойственная средневековой церкви, без которой многие преступления, происходящие за мощными стенами баронских замков и маноров оказались бы безнаказанными. Очень много сведений собирали у торговцев, пекарей, обслуги, работников. Все об этом знали, и никого это не только не возмущало, но даже и не пугало — власть держала руку на пульсе жизни королевства и не вмешивалась, пока этот пульс был относительно ровным, или вмешивалась, и решительно вычищала гниль, пока воспаление не распространилось по всему организму.
Тем не менее, одна тема извечно была табу — всё, что касалось слишком глубокого интереса к персоне короля, и того, что можно было определить неприятным словом «измена». Порочащие слухи в это понятие тоже входили, но и служба безопасности палку не перегибала: одно дело — просто досужие сплетни для приятного времяпровождения, но вот те же сплетни с целью — это совсем другое. Поэтому, годы 1493 и 1494 были годами, когда честные горожане и дворянство старались попусту языком на тему Перкина Варбека не бряцать. Со своей стороны, служба безопасности старалась отсеивать от словесной шелухи зерна измены — если уж и приволочь некоторых говорунов на заседание королевского совета и связать их бондами и обязательствами, то всё должно быть сделано тихо и деликатно, без возбуждения общественного любопытства, и с целью инкриминации тех, чьи настроения действительно имели значение для государственной безопасности.
Сэр Реджинальд Брэй был гением — без преувеличений. Леди Маргарет Бьюфорт унаследовала его от своего третьего мужа, Генри Стаффорда, при котором тот и хозяйством управлял, и хозяина, не отличавшегося крепким здоровьем, лечил — сэр Реджинальд был сыном одного из врачей короля Генри VI. Забегая вперед во времени, скажу, что он и в архитектуре разбирался — проект дизайна часовни Генри VII в Вестминстере и часовни св. Георгия в Виндзоре являются его работой. При леди Маргарет, Реджинальд Брэй занимался более или менее тем же, чем и при её покойном муже, но со времен заговора Бэкингема, в котором леди была по уши замешана, его приметил епископ Мортон, охарактеризовавший Брэя тремя словами: «трезв, скрытен, умен».