А под Рождество 1494 года грянул гром в лагере заговорщиков: из окружения Перкина Варбека исчезла чрезвычайно значительная для заговора фигура, сэр Роберт Клиффорд. Его возвращение в Лондон 12 января 1495 года было обставлено так, что Генри VII его помиловал, и тот принес на родину свою повинную голову. К этому моменту, всё королевское хозяйство уже засело за стенами Тауэра, и там же работал королевский совет. Для заговорщиков потеря Клиффорда, знакомого с деталями рутины королевской повседневности и имеющего повсюду знакомых, была страшным ударом. Но им предстоял ещё один удар, не менее сокрушительный. Уильям Стэнли не успел даже понять, что происходит, как оказался перед королевским советом, в присутствии которого сэр Роберт Клиффорд ясным голосом показал, что 14 марта 1493 года сэр Уильям Стэнли пообещал помогать Варбеку всеми доступными способами всеми своими ресурсами, и что он состоял в переписке с Маргарет Бургундской, касаемо мобилизации поддержки в Англии.
А 20 января, королевский совет допросил уже потерявшего к тому моменту всё влияние лорда Фиц-Уолтера, и через пять дней в Доме Гильдий Лондона начался судебный процесс. После того, как в замке Холт, принадлежавшему сэру Уильяму, было найдено при обыске 10 000 фунтов наличными, которых хватило бы и на мобилизацию поддержки Варбеку, и на содержание армии вторжения, Уильям Стэнли был признан виновным в государственной измене 7 февраля, и уже 16 февраля 1495 года он был обезглавлен. Конечно, за государственную измену полагалась более жестокая казнь, но Стэнли был пэром, и суд пэров заменил её на отсечение головы. Говорили, что Стэнли, до конца уверенный в том, что его помилуют, сошел с ума на эшафоте.
И снова Генри VII не стал впадать в крайности. Стэнли расстался с головой потому, что живым он был опасен — у него было влияние на северо-западе, и огромные ресурсы, которые он мог мобилизовать очень быстро. А вот Фиц-Уолтер, никакого влияния не имевший к тому моменту, был просто-напросто отправлен в заключение. Тем не менее — в Кале, так что можно с уверенностью сказать, что его в этом случае использовали на роли живца, на которого должна была клюнуть рыбка измены, которая пряталась где-то в Кале. О том, что там есть противники режима, служба безопасности знала, но без доказательной базы ограничивалась просто наблюдением (но бондами местный гарнизон все-таки связали). Управляющего и кузена Фиц-Уолтера, Томаса Крессенера, помиловали в тот момент, когда его голова уже склонилась на плаху. Надо сказать, что выводы из этого потрясающего момента Крессенер сделал правильные, и в дальнейшем использовал свои таланты исключительно на благо режима — и в парламенте заседал, и дважды был комиссионером по субсидиям.
Разумеется, для заговора, в центре которого стоял Перкин Варбек/Ричард Английский, все эти события в Англии были достаточно неприятными, но общая стратегия из-за них не пострадала и пострадать не могла, потому что заговор изначально планировался инвазией извне. Локальная помощь в этом предприятии была бы деталью приятной, но не критичной. Так что ответ заговорщиков последовал очень быстро, уже в марте 1495 года.
Дипломатические кадрили
Пока Генри VII в быстром темпе расправлялся с заговором, человек, который хотел занять его место на троне, не менее быстро вел переговоры с императором Максимилианом. «Перкин Варбек» уже понял характер этого человека, и пришёл к выводу, что существует только один путь выжать себе более конкретную помощь, чем все эти дипломатические кадрили, которыми они занимались уже несколько лет. И он объявил императора… своим наследником. Да-да-да, он пообещал Англию Габсбургу — на случай, если погибнет, отвоевывая себе трон. Насколько подобный финт вообще был законен, дойди дело действительно до того, что Габсбург потребовал бы себе трон Англии на основании распоряжения человека, которого он же сам и объявил Ричардом Английским, и который, не будучи коронованным королем, в принципе не мог кого-то назначить наследником? Похоже, заговорщиков это совершенно не волновало. Зато эпизод может пролить дополнительный свет на то, почему, в свое время, королеве Мэри I подсунули в мужья Габсбурга — Филиппа II. Оказывается, интерес и надежды существовали к тому времени уже в третьем поколении.
Примерно в то же время, Маргарет Бургундская обратилась к папе Римскому (Александру VI) на тему отнять у Генри VII королевские права. Но мы же помним, кто папствовал под этим именем, так? Да, тот самый Родриго де Борджиа, любящий отец Чезаре и герой популярного сериала, где не всё выдумано. Именно к 1495 году он сильно увяз с Францией и в общеполитических интригах, так что ему было немножко не до ссор с английским королем. Вообще, никому из Венецианской лиги, сложившейся как противовес французским амбициям в Италии, не хотелось Генри Английского раздражать. Надо сказать, французам тоже этого не хотелось. К 1495 году он уже 10 лет отсидел на троне Англии, и его потенциал в корононосных кругах вполне оценили. Французы хотели бы видеть Англию нейтральной. Максимилиан вписался, на свою голову, за Варбека. Фердинанд спал и видел, как бы помирить Англию и Шотландию, и заманить Генри VII в войну с Францией. Да и в общем и целом, Родриго де Борджиа интересовался, в основном, проектами, которые могли принести бенефиты его семейству и величие ему самому, так что, насколько известно, на петицию герцогини Бургундской он и ухом не повел.