Нет, Джеймс увлекался странными идеями и странными людьми и раньше, и позже, конечно. В 1493 году он, действуя по методу императора Священной Римской империи Фридриха II, решил узнать, на каком языке Господь общался с первым человеком. Он отправил двух младенцев с глухонемой кормилицей (по другим данным — с их немой матерью) на пустынный остров Инчкит, чтобы они росли там до возраста, в котором дети начинают говорить — но свободными от лингвистического влияния других людей. Историк Роберт Линсей записал о результатах так: «некоторые рассказывали, что они говорили на иврите; но я слышал только рассказы об этом». И свое место в сердце короля, явно тяготеющего к необычному, нашел итальянский алхимик Джиованни Дамиано, которого Джеймс с 1501 года снабжал финансами и необходимостями то для получения пятого элемента, то для полета в небе. Поскольку мистического обогащения в Шотландии в те годы не случилось, можно с достаточной уверенностью сказать, что пятого элемента алхимик так и не нашел, а вот что там было с полетами — вопрос спорный, потому что о них сведения сохранились только в сатирических памфлетах придворных врагов мессира Джиованни. Тем не менее, вся эта королевская активность не ставила под удар его королевство. А вот экспедиция с Варбеком закончилась для него паршиво, хотя и не настолько паршиво, насколько могла закончиться.
Границу они перешли в середине сентября 1496 года. Агенты Ричарда Английского на севере пытались скоординировать восстание и шотландское вторжение, но результат получился для всех несколько обескураживающим. Дело в том, что они не увидели королевских войск — вообще. Король Джеймс разрушил несколько отдельных башен и слегка побомбил Хетон Кастл, после чего убрался на свою территорию уже 25 сентября, от приближающейся армии Ричарда Невилла, лорда Латимера. Дело в том, что в тот период Генри VII возложил дело защиты территорий на плечи администрации северных графств, и это было очень грамотным ходом. Английский север воевал с шотландцами столетиями, и идея, что какой угодно принц с какими угодно правами свалится им на голову во главе армии извечных врагов, никого не вдохновила. Другое дело, если бы далекий и безразличный местным король Генри воевал с неизвестным и безразличным им Ричардом Английским — это было бы делом чужаков. Но когда отражать продвижение шотландцев пришлось самим местным, это стало их кровным делом.
И вот только после этого, Генри VII, как король и защитник, вышел на главную сцену, чтобы наказать короля Шотландии, который нарушил мирный договор между государствами, заключенный в 1494 году. В октябре он созвал военный совет, усилил приграничные гарнизоны, послал реально большие суммы денег в Дарем и Ньюкасл для закупки необходимостей для большой армии, и в конце месяца созвал Большой совет, который срочно занял королю 120 000 фунтов для подготовки вторжения в Шотландию. В начале ноября всё было уже готово, и в Бервике собрались корабли из Кале, доставившие всё необходимое. Командование король получил Томасу Говарду — графу Суррея. Короля Джеймса ожидала показательная порка.
Одновременно, Генри VII существенно затянул удавку бондов на шеях наименее лояльных своих подданных, а лорд Фиц-Уолтер, неосторожно попытавшийся подкупить своих охранников в Кале, лишился головы.
Январь и февраль 1497 года прошли в коротких рейдах англичан и шотландцев через границу, а в марте король начал всерьёз готовиться к финальному решению проблемы Ричарда Английского. Он установил в приграничном районе военное положение, а Карлайл закрыл вообще. И… устроил эксперимент. Впервые, он поручил командование авангардом не старым, испытанным соратникам, а новым людям, вошедшим в королевское хозяйство за последние годы, и командовать ими поставил нового Лорда Камергера, лорда Дюбени. А флотом командовал Уиллоуби.
Надо сказать, что как минимум один человек — Джеймс Туше, лорд Одли, оказался предателем. Хотя о том, что его занесло в безнадёжное мероприятие повстанцев из Корнуолла, можно поспорить. Само-то восстание было просто спонтанным протестом против налога на военные действия, потому что Корнуолл, по мнению некоторых активистов, уже внес свою лепту минерами и солдатами. На беду корнуольцев, общие брожения нашли своего лидера, кузнеца Майкла Джозефа, и обычные пересуды и выражения недовольства вылились в организованные беспорядки, с занятием Экзетера и распространением брожений в Вилтшир и Сомерсет. Одли, собственно, когда-то был йоркистом, но скорее всего к повстанцам его подтолкнули не столько симпатии к делу Ричарда Английского, сколько претензии к тому, что большого фавора от Генри VII он не увидел, а даже наоборот — некоторые владения его отца уплыли к Джону Чейни. Судя по тому, тем не менее, что Одли ожидало назначение в северную армию, сидел он тихо, и протест против Чейни никак не выразил.