Блэйк скользнул наружу. Мягко, практически бесшумно, словно дикий кот, приземлился на холодные камни. Братья скоро вернутся с охоты — Блэйк искренне не хотел видеть новых жертв и игрушек.
Он шёл тихо, аккуратно. Одеждой вампир мало напоминал северянина, напротив, можно было подумать, что он сейчас находится в теплом Арте или Наэ. Тонкие тёмные штаны и белая рубашка с пышными кружевными манжетами. Блэйк только сейчас задумался, что разумнее было бы надеть тёмный дублет или плащ, но возвращаться он решительно не хотел.
Потянуло знакомым, сырым запахом земли и зелени. Блэйк вышел к своему детищу и удовлетворенно кивнул, приветствуя свой подземный сад. На севере не так много мест, где можно было бы разжиться овощами, поэтому вампир занялся возделыванием собственного огорода. Почти год он возился с разнообразными книгами в Снежном городе, по крупицам выискивая нужную информацию, стаскивал и отогревал землю. Используя азы элементарной магии, он воссоздал естественные условия, к которым привыкли культурные растения. Поддержание нужной температуры, влажности и света требовало регулярного присутствия вампира.
Блэйк всё искал способ повторить древние чары, что витали в замках горгулий. Чары, столь сильные, что сады в таинственных тёмных подвалах жили и по сей день.
Блэйк прикрыл глаза, подождал, пока те привыкнут к искусственному солнечному свету, льющемуся со свода пещеры. Вампир прошёл в свой сад, придирчиво и с особым трепетом осматривая каждое растение. Нагнулся, оборвал сухие листики перца. Перец был особенно упрям и никак не хотел приживаться. Зато морковь освоилась сразу, став преимущественным питанием вампира.
Сад дышал свежестью и запахами растений. Самодовольно зажмурившись, вампир подставил лицо тёплым лучам, наслаждаясь тишиной и спокойствием. Никаких криков, никакой крови.
Нехорошее предчувствие склизкой змеей обвило сердце. Вампир замер, прислушался к тишине. Кто-то был рядом, стоял у него за спиной, в паре десятков метров. Блэйк резко обернулся, сфокусировал взгляд, чтобы солнечный свет не мешал ему всматриваться во тьму пещер.
Люций стоял неподвижно, с непроницаемым выражением на белеющем в темноте лице. Блэйк вглядывался в глаза отца, силясь понять то странное чувство, что отражалось в них. Удивление? Злость? Разочарование? Грусть?
Люций поморщился, словно очнулся от неприятного сна или воспоминания. Развернувшись, он устремился под покров темноты, подальше от этого подобия света. Подальше от сына, что так похож на неё. Люций был рад, искренне рад, что она не видит, во что превратились её дети, во что превратился он сам. Тьма не щадит никого. Лилит навсегда осталась для него тем светлым образом, недосягаемой чистотой, ворохом золотых кудрей и солнечным светом, играющим в зелёных глазах. Она навсегда осталась для него человеком. Человеком, пожертвовавшим жизнью ради детей, ради любви. Блэйк — последнее, что от неё осталось. Та теплота и доброта, что жила в её детях, давно сменилась жестокостью и холодным расчетом. Жаждой крови. Шутка ли, что именно Блэйку суждено стать самым безжалостным из её детей? Он — Наследник Тьмы, такова его природа. Настанет день и добрый мальчик переродится кровожадным чудовищем, и это неизбежно. Настанет день, когда последние черты Лилит, её наследие, растворятся во Тьме.
Прошло три дня, а Блэйк так и не решился навестить свой огород. Вампир боялся увидеть его разрушенным. Он лишь бездумно бродил по поверхности, безжизненно всматриваясь в снежную пустошь, искрящуюся в солнечных лучах. На душе было пусто и холодно. Блэйку было жаль, искренне жаль, что он не был таким же нормальным вампиром, как все. Белая рубашка – своеобразный жест миролюбия, символ того, что вампир не на охоте. Последние дни он не снимал её.
Блэйк проснулся от странного шума во дворе. Его разбудил незнакомый голос, глухой и грубый, напоминающий шуршание сухого льда по камню. Юному вампиру он однозначно не нравился. Голос предвещал перемены в привычной жизни.
Блэйк аккуратно подкрался к окну, выглянул наружу. Предрассветные лучи уже протянули свои бледные пальцы в разломы свода. Незнакомец, скрывающий лицо под капюшоном, беседовал с отцом. Одной рукой он жестикулировал, плавно и изящно, словно объяснял что-то. Блэйк уловил лишь два слова: “Принадлежит Тьме”. И имя незнакомца, раздраженно произнесённое отцом, – Алрой.