Может, с шеей получится? Блэйк, зажмурившись и долго не раздумывая, вцепился в шею жертвы. Укус получился грубым и неизящным, Блэйк даже не попал по артерии, но задел какой-то кровеносный сосуд, и рот тут же наполнился кровью. Жертва очнулась.
Узловатые пальцы перебирают шерстяные нити, трясущаяся рука держит иголку твёрдо и уверенно, и узор стежок за стежком появляется на сером полотне. Старушка из Снежного города. Она была близорука и не опознала в Блэйка вампира, лишь вяло улыбнулась и дала потрогать свою работу. Бледная, худая, укутанная в старые, проеденные молью шали. Она вышивала крестиком. Блэйк тихо сидел у её ног, наблюдая за работой, слушая старые сказки. Когда это было? Жива ли она? И почему её образ, добрая улыбка, всплыл в сознании Блэйка именно сейчас, в самый неподходящий момент?
Блэйк отпрянул, практически отполз от девочки. Он отплевывалс от крови, но металлический привкус, казалось, впился в нёбо и язык. Запах, тошнотворный запах крови наполнил комнату. Красная пелена застелила Блэйку глаза – ему было плохо. Дыхание срывалась в тихий хрип, рычание. Его бы вырвало, но было бы, чем. Блэйк вскочил на ноги и тенью скользнул к окну, выпрыгнул. Ему нужно было на свежий воздух.
Когда он вернулся, девчушка сидела тихо, прижимая руку к шее. Кровь давно остановилась, и запах почти выветрился. Пройдясь по свежему воздуху под порывами зимнего ветра, вампир понял, что такая жизнь не для него. Кровь и чужая боль – всё это было так далеко. Он взглянул на девочку по-другому.
Узловатые пальцы перебирают шерстяные нити, трясущаяся рука держит иголку твёрдо и уверенно, и узор стежок за стежком появляется на сером полотне.
Почему он вновь вспоминает эту старушку? Почему эта девочка должна умереть? Почему она не может дожить до естественного завершения и без того короткой жизни? Да, они выглядели на один возраст, но Блэйк был старше. Гораздо старше. Возможно, он даже старше той старушки. Люди живут слишком мало, слишком быстро умирают.
Сейчас он осознал, что будет учиться вышивать крестиком с куда большим удовольствием, чем грызть глотки.
— Я не трону тебя. Выведу, — сказал он девочке, пытаясь скрыть акцент: вампиры говорили на своём языке. Если он хочет жить среди людей, надо учиться говорить, как они. Он впервые заговорил с ней, воспринимая её теперь как другое разумное существо, а не как жертву.
Девочка вяло кивнула и спустя пару минут уснула в своём углу. Спала она неспокойно, дергаясь и выгибаясь.
За короткое время вампир навестил свой огород — тот оказался цел и невредим. Увядающие перцы похорошели и весело подняли позеленевшие листики. Блэйк с благоговением коснулся одного из них, и капля росы, озорно переливаясь, соскользнула с растения на его пальцы. Состав воздуха изменился — Блэйк хорошо ощущал это. Именно изменение состава и влажности помогло оправиться увядающим растениям.
— Отец, — тихо, с благодарностью прошептал Блэйк. Когда-то сестра рассказывала ему, что, будучи человеком, Люций занимался выведением новых сортов растений с помощью магии.
Когда Блэйк вернулся, минуло за полдень. Девочка всё ещё спала, но теперь спокойным, ровным сном. Блэйк растолкал её. Сонная и растрёпанная, она пустыми глазами смотрела на вампира. Безразличная, подавленная и сломленная.
Он взял её за руку, на удивление холодную и безжизненную, и потянул по путаным лабиринтам коридоров в сторону поверхности. Они шли быстро и в полной тишине. Она часто спотыкалась, но тут же поднималась и продолжала упрямо перебирать ногами.
На поверхности разыгралась метель. Белая пустота, впивающаяся в лицо острыми снежинками. Блэйк уверенно шагнул в бурю, потянув за собой девочку.
Вечерело.
Он чувствовал, как дрожит её тело, но не мог понять причины. Сама же девочка молчала, лишь изредка постанывая, когда ветер особенно усиливался. Кожа её вначале покрылась красным, а потом стала бледнеть. Блэйк мало обращал внимания на перемены в своей спутнице. Как вампиру, ему не был ведом холод и само понятие того, что кто-то может мёрзнуть.
К ночи они дошли.
Громадный чёрный замок грозно тянулся к хмурому небу. Метель, казалось, обтекает это место стороной. Старый замок горгулий. Блэйка всегда пугали эти жуткие каменные изваяния, которые, словно вечные стражи, сидели на стенах этого мрачного сооружения. Особенно вампиру не нравилась та единственная горгулья снаружи, взиравшая с массивного балкона. Она слово наблюдала за всем, происходящим вокруг. Порою ему казалось, что всякий раз, когда он приходил, горгулья сидела уже в другой позе, чуть сдвинувшись с места, как будто неведомая сила двигала её по ночам.