Тебе все равно не справиться: можешь повернуть лопату совком вверх и действовать черенком. И не надейся, что деревяшка даст побеги и покроется листвой, совершив сальто назад и превратившись в ствол с корнями; что навоз станет травой, вернувшись в землю через плоть, и т. д. – только потому, что твой отец живет над нами одним небом выше. А хочешь, орудуй руками: все-таки десять зубьев. Помнишь, как ты убил морского оборотня у Крита? Соскочил со скалы прямо ему в глотку, пробил брюхо и выскочил, вспоров его ножом. Вот возвышается твоя скала, сверкает твой нож, воняет твоя рыба.
Авгий уходит.
Геракл таскает навоз ведром: сначала накладывает навоз одной рукой, другой рукой зажимая нос, потом действует обеими руками.
Геракл.
Счастливый Сизиф, я тебе завидую, твой камень катится без вони. У воды нет носа. Отец, создатель всякой плоти, зачем испражняется твоя плоть?
(Отбрасывает прочь ведро и лопату, хватается за лук.)
Зловоние, где ты? Выйди из бесформенности, покажи свою рожу. Ты живешь в пустоте? Я насажу тебя на стрелы. Если ты – везде, я везде найду тебя. (В бешенстве стреляет во все стороны, потом отбрасывает лук и хватается за палицу.) Мы с тобой враги, грязь. Иди добровольно в какую хочешь реку. Река или палица. (Ждет, что его слова возымеют действие. Они не действуют.) Твой выбор сделан. (Ударяет палицей по навозу, кричит, ослепленный брызгами грязи.)
Смех Авгия.
(Скоту.)
Протест из Фив.
(Снова берется за лопату.)
(Снова отбрасывает лопату.)
Слушайте меня, фиванцы! Вы видите мою слабость – избавьте меня от этой работы, она оказалась мне не по силам. Посмотрите на мои руки, им не поднять этого орудия.
(Показывает, что не может поднять лопату.)
Посмотрите на мои ноги, они меня не держат.
(Падает.)
Аплодисменты и хохот из Фив. Голоса: «Браво!» «Вот это номер!» «Да здравствует Геракл!» «Бис!»
Геракл.
Кто такой Геракл? Неужто это я – тело без имени, куча навоза без лица?
Аплодисменты усиливаются. Голоса: «Видите его маску? Вот это стиль!»
Геракл прячется на четвереньках под львиной шкурой, рычит.
Геракл.
Я сожрал его, вашего Геракла. Он заблудился в лабиринте моих кишок. Из-за частокола моих зубов донеслось его последнее слово. Я немейский лев. В моем брюхе хватит места для трех Фив.
Аплодисменты усиливаются. Голоса: «Он не играет в льва, он и есть лев». «Помрем со смеху!» «Мой муж помер со смеху». «Вот это актер!» «Вот что значит – искусство». «Ничего себе искусство: у меня четверо детей!» «Прекратить!» «Валяй дальше!» «Убийца!» «Кончай!» «Бис!» «Прекратить!» «Валяй дальше!» «Кончай!» «Бис!»
Геракл.
Даааааааааааааааааааааааааааааааааа!
Я и есть навозная куча, этот голос из дерьма – мой голос, под маской из дерьма – мое лицо. Вот во что пятый подвиг превратил Геракла, героя ваших подвигов. О, если б не свершать первого! Я не завяз бы в пятом, изнемогая от зловония, моя слава – моя тюрьма, освободившись от одного дела, я запутываюсь в следующем, из каждой свободы меня запрягают в очередное ярмо, победителя побеждают его победы. Геракла втискивают в Геракла. Вы покорно скармливали гидре ваших баб – глухие к их предсмертным воплям; вы ждали своей очереди, пока лев пожирал мужчин. Я задушил льва, вернулся – одна сплошная рана – в его кровавой шкуре, а тогда вам захотелось удержать при себе баб. Я девять дней боролся с гидрой, прижигая огнем ее обезглавленные шеи, бросил труп собакам и почти бездыханный приполз на четвереньках в ваши облегченно вздохнувшие Фивы, и тут ваши мелкие беды стали огромными. Я избавил вас от них, теперь вы хотите иметь мясо без навоза. Я уменьшил вашу смерть на четыре формы, теперь вы хотите жизни без ее последней формы, без убийства нового, завтра потребуете бессмертия. Я отрекаюсь от своих подвигов. Время, остановись. Раскрутись назад, время. Вернись в свою шкуру, немейский лев. Отрасти свои головы, гидра. И так далее.