- Ну конечно, конечно! Вот же это! — говорил он самому себе. — А я всегда знал, дело не в словах, а в знаках препинания! «Казнить нельзя, помиловать!» Помиловать! — он бросился что-то записывать.
Бой продолжился с новой силой. Теперь удары были не столь могучими. Магистр теснил доктора Сатеру, а рыцари, встав в круг и соединив руки, в момент удара магистра издавали короткий звук, похожий на шумный выдох:
- Ух! Ух!
Но и эта концентрация общей энергии не давала магистру ощутимого перевеса. Да, он теснил самозванца, да, он нападал, но здесь вряд ли присудят победу «по очкам». Доктор же изменил тактику. Он стал уходить от ударов соперника, по возможности предоставляя ему рубить воздух и мебель зала. Вот один из ударов магистра разнес в щепки сиденье кресла, следующий снес резную панель со стены. Еще один взмах — и упали на пол знамя и штандарт. Причем огромное белое полотнище накрыло магистра, как океанская волна. Короткая схватка с прочной тканью, и магистр снова перед доктором. Он открыл забрало, чтобы перевести дух, слуга быстро отер ему пот со лба. По лицу магистра видно, что шутки кончены. Но…
Силы не беспредельны, вот в чем загвоздка! Начала сказываться разница в возрасте, самозванец был явно моложе настоящего магистра. Ситуация изменилась, теперь уже Сатера теснил уставшего от бесплодных попыток противника. А тот защищался как мог: бросил остатки кресла, которые «кладенец» превратил чуть ли не в спички. Пытался сбить с толку различными прыжками, но доктор то и дело оказывался перед ним лицом к лицу и снова нападал. Порядком уставшие противники стояли друг против друга и тяжело дышали. Глаза магистра, ввалившиеся за время боя, но не утратившие огня ненависти, впились в лицо доктора Сатеры. Их взгляд остановился.
Физические силы были на исходе. В игру вступали невидимые силы. Кто-кто, а Василиса это поняла сразу. Она закрыла глаза, пытаясь понять, что происходит в «тонком мире» и как она сможет помочь док- юру. К сожалению, наших знаний не достаточно, чтобы правдиво описать процессы, происходящие в мире посвященных. Мы можем только констатировать то, что. видели все свидетели этой битвы современных гигантов.
Внешне это выглядело следующим образом. Док- гор будто бы превратился в статую. Глаза его также стали неподвижны. Затем лицо исказила гримаса, и погасшие было глаза снова вспыхнули. Но теперь накал их горения был куда выше прежнего. Магистр, видимо, не оценил внутренней перемены противника и пошел на него. «Кладенец» взлетел, сгусток энергии, подобный шаровой молнии, пронесся от самого его кончика до тела Сатеры, и доктор нанес удар, который стал последним в этой битве…
Возглас ужаса и разочарования потряс стены зала. Все было кончено. Даже звуки умерли на секунду. И вдруг.
- Доктор, что вы там стоите, скорее! Я нашел выход! Нашел! — голос профессора звучал так, будто вокруг не было ни этих стен, ни ошарашенных рыцарей, ни поверженного магистра.
Голос профессора звучал буднично и раздраженно:
- Ну, что вы там копаетесь?! Надо уходить! Уходить надо, смываться! Только меч не забудьте! — взъерошенное лицо ученого показалось в дверном проеме. — Чем вы там занимаетесь, в конце концов?!
- Да как-то в двух словах и не расскажешь, — ответил Сатера, устремляясь за профессором. Василиса и Иван уже закрывали массивные двери, пользуясь тем, что в стане рыцарей царила растерянность. Сатера заклинил их одним из мечей, которые обильно украшали стены, и маленький отряд припустил вдоль коридора вслед за профессором.
- Помните сказку о «Мальчике-с-пальчик»? Помните, как он, чтобы найти обратную дорогу, разбрасывал камешки, — на ходу объяснял профессор. — Так вот, здесь своеобразные «камешки» разбросаны на стенах! Да-да, прямо на стенах, их просто надо уметь отличать. Вот смотрите, вот! Крылатый конь, который мчит рыцаря с обнаженным мечом в небеса! Вы помните, что сказано о коне?
Сатера хоть и слушал своего учителя, но все время подталкивал его, не давая читать лекцию на ходу:
- Надо торопиться, за нами наверняка уже гонятся!
- Но вы видите парящего коня? — не унимался профессор.
- Видим! — хором отвечали беглецы, продолжая бег.
Однако через двадцать шагов все повторялось сначала: