– Позвольте мне выразить вам свою за это благодарность. К сожалению, я был отвлечён кое-какими… делами, требующими деликатного подхода. Теперь, пожалуй, нам стоит приступить к обсуждению действительного плана по разгрому противника, – впрочем, в дело вступает миссис «Личный интерес». Так уж получилось, что даже умудрённый опытом в военных делах Карл, прекрасно понимая возможные риски, не желал затягивать войну, так как Сабор был очень недоволен его значительными расходами на ведение войны в герцогстве Эйсенском. Если быть точнее, то попыткой обложить налогами зажиточное население городов на побережье Далмации, а также торгующих там купцов, чтобы обеспечить столь необходимое пополнение казны (тем более что она была быстро и досуха опустошена подкупами приграничных крепостей). Разумеется, чтобы убедить Сабор в необходимости утвердить ряд новых налогов на ведение войны, ему необходимо было как можно скорее разгромить Луку и, желательно, захватить столицу. Ещё недавно непременным предметом его ночных кошмаров было то, что ему придётся просиживать штаны долгие месяцы, если не годы, пытаясь взять неприступный Ульфхайм измором, постоянно опасаясь при этом непрерывной работы Луки по его коммуникациям. Теперь же, когда столь желанная цель была буквально на расстоянии вытянутой руки, он был намерен не упустить её, чего бы это ему не стоило.
– Враг занял единственную в округе высоту, укрепив там свой лагерь. Кроме того, герцог Эйсенский, таким образом, ещё и оказался естественным образом защищён от полного окружения, ведь лагерь прижат к реке, и без речного флота, которого у нас нет, в отличие от герцога, взять его в полное окружение, даже при всём желании, у нас не выйдет. Тем не менее, если мы попытаемся обойти его лагерь, то наши коммуникации окажутся у герцога как на ладони, а кроме того, мы сами, в таком случае, рискуем быть окружёнными и прижатыми к одному из берегов Данубе, не имея при этом никаких путей для отступлений. Как ни погляди, ситуация, очевидно, плачевная. Своим молниеносным манёвром Фридрих не просто застал нас врасплох, но и поставил нас в крайне невыгодное положение, достигнув стратегического преимущества. В связи с этим я повторно предлагаю отступить и, перегруппировавшись, организованно перейти на другой берег Данубе с целью вынудить герцога последовать за нами, если только он не хочет допустить разорения земель своих вассалов, расположившихся в низинах правобережья Данубе, – конечно же, умная голова маркграфа Бранденбургского, Фридриха фон Гогенцоллерна, не менее умудрённого военным опытом, подсказала, вообще-то, весьма умную мысль. Собственно, а почему бы им не лишить Луку его стратегического преимущества, достигнутого быстрым манёвром его войска в узком пространстве, при помощи переноса действий на более просторную территорию, пускай и не имеющую прямого выхода к столице герцогства. Впрочем, как и немногим ранее, его мысли были совершенно перевраны и неверно истолкованы:
– Действительно, весьма хороший план – давайте же вынудим трусливого герцога выйти к нам в поле, чтобы сразиться, как подобает настоящим рыцарям. Умная идея возникла, между прочим, у господина Фридриха. Предлагаю поступить так, как он и просит нас о том – сами притворно начнём готовиться к отступлению в Дерпт, а заодно отправим к нему «перебежчика», который доставит ему сведения о том, что мы якобы собираемся перейти на другой берег Данубе. Когда же он будет вынужден сам собираться, чтобы преследовать нас… так, забудьте всё, о чём я сказал. Этот герцог буквально идиот. Он только что вышел на ровное поле всем своим войском! Итак, господа, по коням! – эх, а вот если бы он досказал свой «гениальный план», то все бы, наконец, убедились в том, что он не самый хитрый стратег. Ход, который он, очевидно, намеревался предложить на собрании, был довольно предсказуемым, но главное – не учитывал того, с какой тактикой собирался теперь против него воевать Лука, позиции которого также серьёзно пошатнулись после сдачи Дерптской крепости её комендантом. Он искал сражения не менее герцога Швонского, а потому, вооружившись тактикой неудержимого натиска, он вышел против своего противника...
… На поле битвы …
– Ваша Светлость, вы точно уверены в том, что вы собираетесь предпринять? Знаете, ещё ведь не поздно отступить обратно за стены лагеря… – Сергий, наверное, доставал Луку с этим вопросом уже в сотый раз. И, пожалуй, его можно понять – он хоть и верил в своего господина, но, видя численное преимущество на стороне врага, даже несмотря на все укрепления, которыми частью возмещалась потеря обороноспособности войска, нанесённая исходом из лагеря, он нехотя нервничал. Впрочем, как и все в войске, в том числе и сам Лука. Никому ещё прежде не доводилось даже думать о начале битвы при подобной пропорции, не то что заикаться о возможной победе, но Лука верил в свои возможности и силу своей армии, и этой верой заряжал абсолютно всех. Тем временем, стоит уделить внимание смене тактике – как и прежде, в основу победы закладывался мощный одновременный ружейный и артиллерийский огонь, однако на этот раз была сделана небольшая поправка – половина войска растянулось тонкой линией в две шеренги напротив вражеского фронта по правую сторону (равно как и вся имеющаяся артиллерия). В то же время, остальная его часть сосредоточилась на узком участке фронта, выстроившись в глубокую колонну. Короче говоря, так называемый косой порядок, когда-то принёсший фиванцам победу при Левктрах. Однако в данном случае предназначение было немного другое – откровенная слабость правого фланга была не просто очевидна врагу, но и выставлялась ему напоказ, равно как и значительная глубина строя на узком левом фланге, прикрытом небольшим ручейком (кавалерия же осталась в резерве). Цель – как бы намекнуть противнику, куда ему стоит бить. Разумеется, это было ошибкой в том плане, что трюк был слишком очевиден, но Луку спасло то, что враг не располагал в данном сражении особым благоразумием, так как желал скорейшей битвы.