… На следующий день, рано утром …
Началась канонада. Начавшись в самом утре, она активно велась до самой ночи.
Пробив одну брешь, артиллерия тут же ударяла по другой точке, пока защитники, едва успевая удерживать от падения свои трусы, молниеносно пытались, по крайней мере, первое время, заделывать образовавшиеся проходы, через которые, будь на то воля Луки, уже тогда бы ворвалась пехота на штыках, поднявшись вверх по склону, устроив кровавую баню в крепости.
Однако Лука, осознавая малочисленность своих войск, а также своё подавляющее огневое превосходство, решил обойтись без потерь. Тем более, что победа без единого потерянного человека, наверняка, произвела бы сильное впечатление на будущих врагов, создавая армии Луки ореол необоримой силы, которую не сдержит ни одна средневековая крепость.
К слову о том, откуда у Луки была подобная уверенность в своей полной безнаказанности: как уже упоминалось ранее, на башнях были расположены различные оборонительные орудия, в том числе и торсионные спингалды. Как не трудно догадаться, защитники попытались приспособить эти, а также иные орудия, к обстрелу пушек Луки, дабы хоть как-то снизить её активность.
Поначалу они, не встретив никакого сопротивления, попытались было стрелять по ним, но, увы, насыпные укрепления дали о себе знать – ни одной потерянной пушки. Да-да, за все три дня, что работала «артиллерия» защитников, прежде чем последнее их оборонительное орудие, защищённое мощными, но всё же не предназначенными для борьбы с пороховыми орудиями, укреплениями, было уничтожено.
Виной тому было, во-первых, то, что стены были высокими, но не сильно толстыми, вследствие чего удары артиллерии, пускай даже не осадной, наносили по ним страшные удары, чуть ли не отрывая от неё целые куски, а, во-вторых, орудия защитников были гораздо менее мощными и скорострельными, чем пушки Луки.
Как итог – закрепив своё превосходство в огневой мощи, Лука продолжил делать в крепости бреши (это было не так страшно, так как это была тыловая стена, а не фронтальная, которой крепость должна встречать потенциального врага).
Истощая ресурсы врага, он постепенно уничтожал его надежду на положительный для него итог, ведь стоило ему только заделать одну брешь, как уже было готово ещё две или даже три, обнуляя усилия по закрытию первой…
– Кто там? – спрашивал Лука, вставший ещё час назад, чтобы пробежаться, пока все остальные ещё сопели и храпели, у человека, что желал войти к нему в его покои, где он омывал своё тело в холодной воде (впрочем, другой и не было), набранной из соседней реки, готовясь к очередному трудовому дню.
– Здравия желаю, Ваше Величество. К вам пожаловала делегация от осаждённых. Я велела принять делегатов в гостевой шатёр, угостить их горячей пищей. В данный момент они завтракают, ожидая вашего прибытия. Что прикажете делать далее? – к слову, вынужден отметить один нюанс насчёт адъютанта – она женщина. Мало того, гречанка – Александра Македониди, или, на немецкий манер – Александра фон Томи, баронесса Томи (на территории её феода распластался богатый торговый город – Томис, имеющий древнегреческое происхождение). Единственная причина, по которой она была на фактическом положении адъютанта – её богатства, которые она была готова употребить по воле Луки, лишь бы тот дал ей право и возможность восстановить честь своего отца верной службой в войсках (кроме того, будучи бездетной вдовой, она отписала всё своё наследство Луке). Впрочем, возвращаясь к делу…
– Молодец, офицер! Возвращайся к своим делам – я встречу «гостей» сам… – ответил ей Лука, что отвечал ей между попытками нацепить кожаный сапог на левую ногу. Разумеется, так как поводов для недовольства не было, он лишь поблагодарил её и отпустил, переняв инициативу на себя. Итак, одевшись в свою яркую офицерскую форму, он выступил уверенной, прямой походкой к своим «гостям», достигнув, наконец, шатра, в котором их расположили, всего через 5 минут ходьбы, он вошёл в палатку, сразу же за своими лейб-гвардейцами…
– Приветствуем вас, Ваше Величество! – встав со скамеек, делегаты от гарнизона, посланные его комендантом, поклонились в ноги герцогу, предварительно сняв и уложив свой красный шаперон на плечо.