Минусы напрашивались сами собой. Невозможность дальнейшего развития. Да, те же маги большую часть жизни проводили в своих библиотеках, изучая законы природы и улучшая свое мастерство, чтобы добиться того, чего простой монах в империи добьется лет за пять изредка сидя в библиотеке. Вот только если заглядывать наперед, то маги имеют неоспоримое преимущество.
Изучая магические законы, понимая их суть и обретая невероятный, по меркам рыцарей, контроль над маной они могут творить просто невообразимые вещи. Ведь именно в Серебряных городах были созданы расы орков, минотавров, кентавров, гарпий и гремлинов. Созданы такие шедевры военной мысли как колоссы и титаны. Развилась артефакторика, с которой могли поспорить только гномы со своей рунной магией. И наконец — именно ветвь магов смогла создать целое искусство управления мертвыми.
Некромантия тоже стала частью достижений гения Серебряных городов.
Так что неизвестно, какой подход для империи на самом деле лучше. На фоне этого вопроса уже лет триста идет конфликт, который в последние годы еще сильнее обострился из-за Маркела. Все дело в том что церковь уже давно разделена на две условные фракции — Северную и Южную.
В Северной фракции, куда входил епископат герцогства Оленя, Ворона и коронных земель, состоявший в основном из истово верующих епископов, обладавшими большим познаниями в магическом искусстве, делался больший упор на силу, даруемую Эльратом, чем саму магическую науку. Из-за этого церковники в этих герцогствах были гораздо ближе к народу, ведь были очень набожными и уделяли больше времени свое пастве.
В Южной все было куда интересней. В нее входили герцогства Волка, Быка и Гончей. Из-за близости с Вольными городами, Серебряной Лигой и Эришем, там гораздо сильнее была распространена магия и связанные с ней искусства. Из-за этого местные священники уделяли куда больше времени не молитвам Изначальному дракону, а изучению мистических знаний. Это делало их более эрудированными и разносторонними, чем их северные коллеги.
Вот только меньшая зависимость от Эльрата и частое взаимодействие с магами-безбожниками, а зачастую с их худшей частью — ренегатами, оставили на Южной фракции свой отпечаток. Ее члены гораздо больше напоминали мне церковников из моего мира, которые больше интересовались политикой, чем принесением блага народу. Конечно до полного разложения, которое было на Земле с католической церковью в 15–16 века, дело не доходило, ведь они все равно продолжали пользоваться дарами дракона света, но при сравнении с Севером эти различия очень сильно бросались в глаза.
Уникальное место в этом противостоянии занимало герцогство Единорога. С одной стороны оно тоже находилось близко от Серебряных городов и Игг-Шайла, где тоже процветала магия, но наличие Парящих Высот и ангелов уравновешивает это влияние. Оттого на этих землях каким-то образом образовался странный симбиоз, где маги не отрицают силу веры, а наоборот, пытались ее использовать для улучшения собственной магии.
Но вернемся к неприятному, а точнее к Маркелу.
Даже последнему дураку было ясно, что он всеми силами поддерживает Южную фракцию и всеми силами давит Северную, втягивая в конфликт даже императорскую семью, которая всегда традиционно занимала нейтральную позицию.
Это не нравилось ни мне, не Дункану, от чего отношения между нашими герцогствами и остальной империей быстро становились все более напряженными.
И если Олень пытался сохранить старые порядки и просто защищал своих людей, то я этот конфликт вызывал намеренно.
Уже два года в воздухе герцогства благодаря мне и дяде Борису, который тоже не слишком доволен нынешней императорской семьей, витает дух отвращения к остальным Грифонам и их прихлебателям.
Маркела называют безродным выскочкой, лишь чудом и попустительством Эльрата забравшимся на высокий пост.
Императрицу Фиону тупой подстилкой, припоминая как короткий траур по погибшему мужу, так и слишком большую сговорчивость с одним доставших всех интриганом.
Маленького Николаса просто считают сопляком, не способным ничего сказать поперек слова матери.
Годрика слабохарактерным увальнем, позволяющим своей сестре творить все что ей захочется.
Федора, младшего брата почившего Алекса, называли бесхребетным ничтожеством, не способным в такие сложные для империи времена взять себя в руки и просто обзавестись наследником, о чем его последние три года просят как церковь, так и Совет Благородных.