— Может от сестрицы сбегает? — усмехнулся Стомиан.
— Может, — неопределенно пожал плечами Элдрин. — Пока это все.
— И когда ты все успел? — удивился Тирел отпивая из своей чашки.
— Я, между прочим, из ададемии не только развлекаться ухожу, — фыркнул едко Элдрин. — Да и перерывы использую с толком.
Видно было, что он «уел» этим Стомиана и Тирела.
— Хорошо, Элдрин, — улыбнулся ему Тенебрей. — За такой короткий срок ты многое выяснил.
— Что ты собираешься делать дальше? — спросил Тирел у Корина.
— Мейниру пока трогать нельзя, хоть ее вина и легко доказуема. Сейчас кроме факта, изготовленного яда, которым пытались отравить короля, королеву и Лею, мы ни в чем ее обвинить не можем. У нас нет мотива данного поступка. Вы же понимаете, что эльфийка вполне могла попытаться покуситься на жизнь Леи, но не короля. Если я ее арестую, она ничего не скажет, и будет рассчитывать на защиту своих покровителей. Ее отчим и герцог Клутвин вмешаются, и мы ничего так и не узнаем. Создание яда можно оправдать любой ерундой, к примеру академическим экспериментом, у нас это не запрещено в учебных целях. Или сказать, что делала для курсовой. И я просто уверен, что на допросе она скажет, что зелье у нее украли. Прямой связи ее причастности к отравлению у нас так и нет. Маркиз Эрвиль, ее отчим, заберет ее из академии, и мы потом точно не сможем у нее получить нужную информацию и найти заказчика. Если же мы продолжим наблюдение, то рано или поздно выйдем на того, кто это все затеял и призвал лича. Оба покушения связанны, я уверен.
Рассуждая Тенебрей продолжал поглаживать мое запястье, синхронно своему голосу, спокойному и уверенному.
— Мейниру, Илишина и Сареаша нужно прижать доказательствами причастности так, чтоб сами выдали, того кто нам нужен. Ты все сделал верно, Элдрин. А уж о том, насколько я хочу выяснить какую роль в этом всем играет посольская делегация, и говорить нечего. Это дело государственной важности.
У дроу появилась гордая и самодовольная улыбка на лице.
— Да, уж. Ты — крут, — признал Тирел. — И все ниточки так или иначе ведут к Клутвину, — подытожил он.
— Да, — согласился Тенебрей. — Но не он главный «режиссер спектакля».
Я повернула голову к своему жениху, удивленная интонацией, с которой были произнесены последние слова, встретившись с глубокомысленным взглядом фиолетовых глаз. За что шуточно получила пальцем по носу.
— А тебе, Лея, пора спать. Иначе не останется сил на завтрашний турнир.
Действительно, было уже поздно, и пора было расходиться. Я отправилась в свою комнату, где долго принимала ванну. Затем отчего-то захотелось самой расчесать влажные волосы, хоть и терпеть не могла с ними возиться.
[1] Абдикация (от лат. abdicatio — отречение) — добровольное или вынужденное отречение от престола, отказ от власти, должности или сана.
Глава 41
Взяв расческу, я подошла к окну, наблюдая за звездами и своим отражением в окне: бледным лицом, почти утратившим загар и веснушки, печальным взглядом и какой-то другой собой. Не такой я приехала в столицу. Куда делась непосредственность и решительность? Весь мой мир изменился. Убеждения пошатнулись. Появилась неуверенность и растерянность. Я не была уверенна в том, чего хочу и хотела раньше.
Но несмотря на все, мне было как-то спокойно. Будто, все что происходило, это не со мной, а с какой-то другой девушкой. Не было волнения, переживаний, страха… только покой. Впервые на душе было какое-то отчаянное умиротворение. Безразличность.
Его появления я ждала. Будто знала, что появится. И почти физически ощутила, никак не показывая этого, продолжая водить расческой по еще влажным волосам.
Корин какое-то время наблюдал за мной, никак не выдавая своего присутствия. Оно меня не смущало. Слишком много мы уже нарушили всевозможных границ, чтоб возмущаться и паниковать. Неуместным мне показалось сейчас это.
Бесшумно он сделал несколько шагов ко мне и остановился за спиной. Я разглядела его в отражении окна, следя за тем как рука некроманта поднимается, чтоб коснуться плеча и замирает в нерешительном жесте.
«Как красиво», подумала я, наблюдая за нашими отражениями в стекле. Воображение видимо играло со мной злую шутку, то ли приукрашая действительное, то ли искажая его в причудливой для сознания форме.
Мое бледное отражение казалось мне самой хрупким и каким-то беззащитным. Округлые черты лица заострились. Кожа казалась полупрозрачной, подчеркнутая шелком пеньюара. И в противовес этому, сливаясь с тусклым освещением комнаты, возвышалась сзади фигура некроманта, подчеркнутая аристократической белизной лица и белоснежной рубашкой, виднеющейся из расстегнутого кителя адепта академии. Темные волосы падали Корину на лицо. Сквозили провалами зрачки с яркой радужкой. Сейчас Корин представал в моем сознании как некий демон, стоящий над своей слабой жертвой. Картина достойная кисти художника.