Клер поднялась и направилась к двери.
— Я должна идти, — сказала она. Тревельян поймал ее за юбку.
— Тебе никуда не нужно идти.
Нисса что-то сказала, и Тревельян ответил ей на пешанском.
— Что она сказала? — неприязненно спросила Клер.
— Ничего интересного.
— А все-таки? Тревельян тяжело вздохнул.
— Она сказала, что цвет твоего платья не подходит тебе, ты в нем бледная и анемичная.
Нисса что-то добавила, и Клер внимательно посмотрела на нее.
— Переведи.
— Клер, любовь моя, — начал было Тревельян и опять вздохнул. — Она сказала, что ты несколько тяжеловата для своего роста, а мужчины не любят полных женщин.
Клер стиснула зубы.
— Скажи ей, что мужчины не любят плоскогрудых и костлявых — таких, как она. Скажи ей, что в моей стране — Америке, где живут цивилизованные люди, женщинам полагается иметь некоторое количество мяса на костях…
— Клер! — произнес Тревельян умоляющим голосом. Клер обернулась к нему, глаза ее сверкали.
— Не хочешь переводить ей этого, не хочешь?! А ночь ты провел с ней? Пошел к ней после меня?
— После того как я ушел от тебя, сразу занялся твоей горничной. У меня не было времени на других женщин.
— Значит, тебе помешало только отсутствие времени, да? Если бы у тебя оно было, ты бы занялся с ней любовью?
— Сказать по правде — нет. — Голос Тревельяна звучал вполне искренне. — Нисса чересчур требовательна. Очень меня утомляет.
Клер почти задохнулась от ужаса.
— Полагаю, я старая дева по сравнению с ней. Или мерин по сравнению с жеребцом.
— Это не так. Я не имел в виду, что…
Это уже было слишком. Она закрыла лицо руками и разразилась слезами.
— Я не виню тебя. Она действительно самая красивая женщина, которую я когда-либо видела, и я не имею права указывать тебе, что делать. Ты вправе поступать, как хочешь.
Руки, протянутые к Клер, не принадлежали Тревельяну. Это были маленькие, изящные руки, приносящие облегчение, притянувшие ее на маленькое плечо.
— Я бы многое отдала за такую грудь, как у тебя, — сказала Нисса на довольно хорошем английском с приятным, мягким акцентом. — И, я думаю, моя кожа слишком темная. А как ты делаешь свою такой белой?
— Я не бываю на солнце, — ответила Клер, фыркнув, потом отстранилась и посмотрела на Ниссу и на Тревельяна.
— Ты опять посмеялся надо мной.
Он выглядел смущенным. Нисса перебила его, когда он собрался что-то сказать.
— Я просила его не говорить. Он научил меня английскому, когда мы ехали из Пеша. — Нисса взяла руки Клер в свои — Фрэнк сказал, что я должна поблагодарить тебя за спасение. Я не люблю Джэка Пауэлла. Он хотел запереть меня, как в тюрьме, хотел возить по всему миру и показывать людям. Никто не мог помочь, я думала, Фрэнк умер… — Нисса улыбнулась Клер. — Ты извинишь мне эту маленькую шутку, да? Мне нравится смотреть, как ты борешься за Фрэнка. Я не видела никого, кто мог бы оторвать его от бумаг.
Клер вопросительно поглядела на Тревельяна.
— А что, я отвлекала тебя от работы?
Он пожал плечами.
— Иногда. Когда мне пришлось играть роль священника и помогать Леа, или сидеть и смотреть, как ты учишься танцевать, или вести тебя в дома к старикам и глядеть, как ты флиртуешь с ними. Я развлекал твою сестру и…
Клер улыбнулась ему, и он отвернулся.
— Почему бы вам, детки, не пойти поиграть где-нибудь? — пробормотал Тревельян.
Клер и Нисса рассмеялись в ответ.
— Что бы нам заставить его сделать? — спросила Нисса. — Рассказывать истории или повести нас на улицу, на солнце?
— Мы в Шотландии, — проворчал Тревельян. — Здесь солнца нет. К тому же не забывайте, мое пребывание здесь должно оставаться тайной.
Клер смотрела на них и понимала, как хорошо эти двое знают друг друга. Это возбуждало ее ревность больше, чем мысль о том, что Тревельян спал с Ниссой.
— Я должна вернуться в дом, — сказала она. — Меня ждут. — Она повернулась к двери и пошла вниз по лестнице.
Тревельян последовал за ней, но не проронил ни слова пока они не спустились на тот этаж, где Клер когда-то провалилась сквозь прогнившие доски пола. Тревельян схватил ее за руку и повернул к себе.