В последний момент девушка отклонила голову и прошептала:
— Хватит. Пожалуйста, остановитесь. Я больше не в силах выносить этого.
Тревельян тут же отстранился. Тела их не соприкасались, но они не отрываясь, в упор, смотрели друг на друга. Клер знала, что он ждет ее приглашения. Она знала: достаточно ей протянуть руку, и он пойдет за ней, к ней. Девушка понимала, что если сама дотронется до Велли, то не сможет, удержаться. Клер слышала, как колотится ее сердце, она задыхалась, но у нее хватило сил остаться неподвижной.
Прошло мгновение, показавшееся Клер вечностью, Тревельян повернулся и пошел прочь. Она не окликнула его.
Медленно, на ватных ногах, шла она вверх по лестнице.
Войдя к себе в комнату, Клер увидела Отродье, спавшую в ее постели. Она протянула было руку, чтобы разбудить сестру, но передумала. Сев к туалетному столику, оглядела большую комнату. Эти покои — часть дома герцога, человека, за которого она выходит замуж. Но она только что целовалась с другим, желала другого.
А что случилось бы, если бы она уступила своему желанию?! Потеряла бы Гарри; ее родители никогда не одобрили бы такого человека, как Тревельян, и Клер потеряла бы все деньги, завещанные ей дедом. И что тогда?! Родители, без сомнения, потратят все ее десять миллионов долларов за пару лет.
Клер закрыла лицо руками, она чувствовала себя виноватой. Родители были добры к ней, она многим обязана им. Но девушка считала себя умнее их. Если она выйдет за Гарри, деньги перейдут к ней, и она сама будет ими распоряжаться: пустит в оборот, сделает так, чтобы капитал рос, станет выдавать родителям деньги частями — ведь они не в состоянии контролировать свои желания. Она сможет дать приданое сестре, постарается выдать ее замуж за хорошего, достойного человека, как Гарри. «Человека, покупающего картины и лошадей», — подумала Клер и расплакалась. Ведь она предает человека, которого любит, потому что целовала другого и хотела ему отдаться.
— Что случилось?
Клер вздрогнула от неожиданности, когда Отродье положила руку ей на плечо.
— Ничего, — ответила Клер, утирая слезы. — Просто я очень устала. Ты бы пошла к себе.
Сара Энн не шевельнулась.
— Это Тревельян, да?
— Ничего подобного. С чего бы мне плакать по Тревельяну? Я просто устала. Мне надо побыть одной. — Клер вытирала слезы, опустив голову, и Сара наконец вышла из комнаты. Тогда она медленно и устало начала раздеваться.
* * *Нисса встретила Тревельяна у двери в гостиную, раскрыв объятия, но он отодвинул ее в сторону. Подойдя к столу, налил себе полный стакан виски и выпил его залпом, как воду.
— Что случилось? — спросила она по-английски. — Ничего, — резко ответил он.
Жемчужина Луны смотрела, как он вновь наполнил стакан и до дна осушил его.
— Это витает в воздухе.
— Что это?
— Страсть.
Тревельян холодно взглянул на Ниссу. — Я чувствую, почти вижу ее. Страсть кипит вокруг тебя, но не ко мне.
— Глупости. Ты наслушалась романтических историй. — Тревельян подошел к столику, на котором когда-то лежали его заметки о Клер. Теперь там стояла шахматная доска с расставленными фигурами. Он сделал ход белыми, потом черными.
— Эта женщина очень много значит для тебя.
— Ты с ума сошла. Я же сказал тебе, что она выходит замуж за Гарри. — Он посмотрел на Ниссу горящими глазами. — Я хочу очень многих женщин. И она одна из них, не более того.
— Желание, которое ты испытываешь к ней… разве оно такое же?!
Тревельян взялся рукой за белую королеву.
— Если сложить все, что я испытывал к женщинам, которых знал за свою жизнь, то и тогда ты не поняла бы, какое желание я испытываю к Клер.
Нисса хранила молчание.
— Тогда ты должен идти к ней.
Одним движением Тревельян сбросил все фигуры с доски на пол.
— И стать ее любовником?! Любить ее, потом отступить сторону и смотреть, как она выходит замуж за Гарри?! Остаться здесь и ждать, пока Гарри умрет, а потом жениться на его вдове?!
— Быть любовником замужней женщины? Разве это беспокоило тебя когда-нибудь? Я слышала, как ты хвастался, что можешь забраться в любое окно. Ты уверял, что замужние женщины доставляют тебе больше удовольствия, приберегая для любовника радость, оставляя печаль своим мужьям.
— Что касается этой женщины, я хочу делить с ней и ее печали, — тихо проговорил Тревельян.
— Что?!
— Я хочу и ее печали, и ее горести, всю ее! — Он почти кричал. — Всю, всю, черт возьми! Она… — Тревельян постепенно успокаивался.