— Ну, ты и горазда покричать, валькирия, — лукаво проворчал Рамиро, заходя в комнату с охапкой одежды в руках. — Я чуть не оглох.
Дэнис лежала на кровати в своей спальне, куда демон принес ее из зала на руках, и смотрела на то, как он одевается. Несколько секунд, и красивое могучее тело было надежно укрыто от чужих взоров джинсами и бесформенной толстовкой. Спортивную форму он перестал носить после первой же тренировки. Жаль. На подколку Рамиро Дэнис отвечать не стала, большей частью потому, что сорвала голос и могла только шептать. Кто бы мог подумать, что все так обернется? Третья тренировка, два часа бурного секса, а на ее теле не было даже царапины! Этот невозмутимый здоровяк контролировал себя и свое тело на запредельном уровне, а ведь ему и пятисот лет не было! Рамиро подошел к ней и присел рядом. Провел теплой ладонью по обнаженной спине, бедрам, ногам, вернулся на ягодицы и легонько сжал. Дэнис немедленно потянула его голову к себе и поцеловала в губы.
— Время вышло, красавица. Мне пора идти, — непреклонно оторвался от нее Рамиро. — Это была самая лучшая тренировка в моей жизни, но в следующий раз мы займемся делом.
— А чем мы занимались сегодня? — хитро улыбнулась Дэнис и залезла рукой под футболку на его спине.
Рамиро моргнул, вспыхнул обжигающим огнем желания, подскочил, как ужаленный, и позорно сбежал, а она рассмеялась и свернулась на постели в довольный жизнью комок. Кто бы мог подумать, что битва может быть такой сладкой и приятной, а поражение вполне может обернуться победой? Эту тактику стоило взять на вооружение.
…
— Дэнис, давай оденемся, а? Я не могу думать о рукопашном бое, когда смотрю на тебя! Ты такая красивая!
— Ты не смотри. Ты действуй!
— Противная девчонка, займи правильную позицию. Да не так! Дэнис. Я серьезно. Соберись! Ну что ты делаешь?!
— Смотрю на твой член и занимаю правильную позицию. Он умнее тебя и знает, чем стоит заниматься, а чем нет.
Рамиро метнулся к наглой демонице через весь зал и огрел по прекрасной голой заднице ладонью изо всех сил. Ягодица покраснела, и он едва не застонал вслух от накатившего возбуждения. Дэнис взвизгнула и залепила ему пощечину, но он успел перехватить сильную тонкую ладонь и развернул демоницу к себе спиной, держа за горло и бедра руками. Она наступила ему на ногу, воткнула острый локоть в бок и вырвалась из стальной хватки. Рамиро успел поставить подножку, роняя Дэнис на маты на колени и падая следом. Неудачно дернулся и вошел в нее сзади по самое не могу. Она застонала и прогнулась, принимая его полностью, так сексуально, что он сдался мгновенно. На этом воспитательная часть тренировки опять закончилась.
…
— Дэнис, ты хочешь научиться защищаться или нет? — безнадежным голосом спросил Рамиро, лежа на кровати в спальне демоницы и наслаждаясь жизнью вместо того, чтобы честно отрабатывать те немалые деньги, которые заплатил ему наниматель.
Мягкий свет настенных бра погрузил большую комнату в неприличный полумрак и освещал только половину постели. Ту самую, на которой они и разместились. Дизайнер, что придумал это, был мужик с головой и явно знал, что делал. Полутень придавала сексуальным забавам особенную прелесть. Как и зеркало на потолке. У себя в покоях Рамиро никогда бы такое не сделал, но здесь оно было, а Дэнис была так прекрасна, что он хотел видеть ее настолько подробно, насколько это вообще возможно, поэтому засунул смущение в самый дальний уголок сознания и наслаждался всем, что они тут вытворяли, со всех ракурсов.
Дэнис наклонилась к нему и принялась целовать плечо, а Рамиро провел руками по спине, тонкой талии и упругим ягодицам, наблюдая за всем в зеркало. Божественно! Она сидела на нем верхом и в очередной раз доводила до кипения умелыми движениями крепких бедер. Член блаженствовал в тесной влажной глубине и плевать хотел на хозяина и его попытки вести разумные разговоры. Рамиро взял в ладонь небольшую красивую грудь. Так необычно и приятно! Он не спал с демоницами очень давно. Зачем? Они такие слабые! Чуть что не так, и сразу в слезы. Кому это понравится? То ли дело демоны! Боли не боятся и могут вытерпеть все, что угодно. И даже получить от этого удовольствие. Но Дэнис…
Страстная, властная и покорная одновременно. С ней он не хотел быть жестоким похотливым демоном, а хотел быть глупым ласковым человеком. Она заслужила это своей красотой, несгибаемой волей к победе и светящимся в невероятных синих глазах умом. Чего-чего, а мозгов ей было не занимать. Он бы с удовольствием отобрал у нее немного для себя. Ему бы они точно пригодились.
— Хочу. Но у нас впереди пятьдесят девять лет, так что можно не торопиться, — ответила Дэнис тогда, когда Рамиро уже забыл, о чем спрашивал.
Дэнис прикусила темную горошину соска на широченной мускулистой груди: смуглой и слегка волосатой. Жесткие короткие волоски неширокой полоской жили на середине, спускались тонкой черной линией до пупка и нисколько не раздражали, а скорее заводили, придавая Рамиро вид настоящего самца и супер мачо. Его горячее твердо-нежное тепло наполняло ее до самого сердца, и думать головой не хотелось, а хотелось чувствовать демона в себе каждый день и подолгу, а не два раза в неделю и по чуть-чуть. Упрямец честно отрабатывал зарплату и учил ее сражаться целых полгода, а она сходила с ума по его мощному телу и мечтала затрахать до смерти. Обычно они сходились в своих желаниях где-то на середине.
— Нет. У нас остался всего год.
— Это еще почему? — замерла Дэнис.
— Столько осталось до моего совершеннолетия, валькирия, — повел бедрами Рамиро, намекая на то, что останавливаться не стоит, и она послушно ожила. — Я не смогу тренировать тебя после этого.
— Почему?
— У меня будет много других дел, — явно ушел от ответа демон. — Кроме того, тренировать тебя и не спать с тобой я не смогу. Слишком большой соблазн!
— Раз у нас осталось так мало времени, может, не будем тратить его зря?
— О чем ты? — поднялся к ней Рамиро.
Обнял, переложил длинные ноги за свою спину и задал темп, высоко поднимая демоницу на члене под ягодицы. Дэнис оперлась спиной на его согнутое колено и громко стонала в такт движениям, заводя его этим безмерно. Упругая грудь колыхалась прямо у него перед носом, искушая и заставляя Рамиро ловить темно-вишневые горошины губами и даже зубами каждый раз, когда он опускал ее на себя до самого конца. Демоница кричала от удовольствия и впивалась в его плечи пальцами до синяков. Они сделали все, чтобы продержаться, как можно дольше, кончили почти одновременно и замерли, приходя в себя и ловя остатки наслаждения рассеянными руками и губами.
Дэнис обняла Рамиро за шею и прижалась щекой к коротко стриженой макушке, наслаждаясь его силой и мощью всем своим существом. Этот загадочный демон вызывал в ней чувство покоя, безмятежной защищенности и уверенности в том, что завтра будет еще лучше, чем сегодня, едва ли не с первого секса с ним. Рамиро выдохнул ей в шею и поцеловал ключицу, намекая на то, что пора сменить позу, но Дэнис только крепче сжала его в объятиях. Она собиралась сказать ужасную глупость и не нашла в себе сил посмотреть ему в глаза.
— Если ты останешься жить у меня, то мы сможем тренироваться в положенные часы и заниматься сексом во все остальные.
— Дэнис… я не могу… мне…
— Можешь, демон. Можешь.
Он заставил Денис оторвать лицо от своей головы, посмотрел в прекрасные синие глаза… и согласился.
К черту всех и вся! Ставки сделаны, союзники и противники определены, а гениальных идей по поводу своего будущего у него так и не появилось. Хотя, какие идеи? За него все решили предки много тысяч лет назад. Как любил говаривать старший брат: – “Кто мы такие, чтобы нарушать традиции предков?” Один из толпы безликих Наследников Великого Герцога, чьи имена никто никогда не вспомнит. Впрочем, его шансы на победу были не так уж малы. Рамирес хотел в это верить. Как и нарушать традиции. Хоть по чуть-чуть! Всю свою сознательную жизнь он занимался только тем, чем должен, и так, как положено. Да он даже напился вдрызг один-единственный раз! Благо старший брат был рядом и не позволил творить глупости на своем 700-м дне рождения. Или позволил? Память надежно укрывала тот день и ту ночь свинцовым одеялом, а верить Кортесу, сказавшему утром, что он рисовал на стенах в баре, вместо того, чтобы рвать всех на части и насиловать все, что движется, не хотелось.