– Простите, – я опустила голову. – Вы правы... но я так надеялась на благосклонность его величества и его помощь! Вы ведь понимаете, что я сирота. Мои родители погибли в восстании, но они умерли за Вазилевса. Мне не было и двух лет, как я осталась одна на целом свете... Что я могу вам сказать относительно моего прошлого?
– Ох, прекратите этот цирк, – раздражённо махнул рукой Арман. – Игра прекрасная, но я не из тех, кто ведётся на слезные сказочки. Вы отлично держитесь в седле, у вас добротная одежда и прекрасные манеры. Если вы и жили на Островах, то с гувернанткой и учителями. А скорее всего, за вами присматривал кто-то из местной знати. Чья вы протеже, герцогиня? Что вкладывали в вашу хорошенькую головку? Чья вы марионетка?
– Вы что-то придумываете себе, – раздражённо оборвала я не в меру проницательного графа. – Вы ещё скажите, что я выросла в Ниххоне с вашей сбежавшей из страны тетушкой!
– А что, это похоже на правду, – усмехнулся Арман. – Только бывшая графиня Эва Волорье слишком безответственна для такого сложного плана. Не хотите говорить – ваше право. Просто будьте более убедительны в своих придумках!
Я поджала губы, отворачиваясь и пряча улыбку. Мужчины! До чего ж с ними просто! Теперь он считает, что умнее меня. Пусть. Это мне на пользу.
– Обратите внимание на пригороды, герцогиня, – светским тоном заговорил граф. – Здесь нынче модно растить фруктовые сады. Вы прибыли к нам в самое прекрасное время: середину весны. Цветёт вишня, груша, слива, яблоня, абрикос. Чуть дальше, в полях, выращивают виноград и айву. Ранолевс славится своими фруктовыми винами и вареньем.
– Удивительная красота! – согласилась я, оглядывая белоснежные деревья.
В Ниххоне любят сакуру. Там она везде. Её цветы нежно-розовые. Ниххон сейчас утопает в розовом кружеве. Ранолевс же – словно невеста, весь в белом.
– Когда поедем по центральной улице, вы увидите каменные дома. Так вот, раньше они были двухэтажными, но столица так стремительно растёт и богатеет, что на каменные дома, где фундамент позволяет, надстраивают третий и иногда даже четвёртый этаж. Кстати, по центральной улице не ездят большие кареты и торговые повозки. Скоро вообще любой частный транспорт запретят.
– Как же ездить людям?
– Градоначальник предлагает пустить конку. Это правильно – улица довольно узкая, самая старая в городе. Расширить её невозможно: дома здесь – почти произведение искусства. Немало улиц в последние годы было перестроено, полностью снесены и построены заново восточный и рыбный рынки... впрочем, вам это неинтересно.
– Отчего же, – я с горящими глазами оглядывалась вокруг. – Очень интересно! Я так понимаю, король у нас правит мудро?
– На удивление да, – кивнул граф. – Но градоначальник здесь – герцог Шатиньон. Народ вначале очень возмущался его солдафонским манерам, ведь он – бывший генерал армии. Да и за дело Шатиньон взялся очень рьяно, начал с разрушения городского парка, признаться, весьма запущенного. Зато теперь парк – настоящая гордость столицы.
– Но он же старый! – удивленно воскликнула я, рассматривая дома и пытаясь угадать, какой из них раньше имел меньше этажей.
– Кто, парк? Ах, Шатиньон! Ну да, ему за семьдесят. Но он бодр и полон сил.
Столица Ранолевса куда больше любого ниххонского города. Это впечатляет. А еще здесь очень чисто, много деревьев и люди гораздо приличнее, чем в порту. И много женщин с корзинами, одетых примерно одинаково: в широкие юбки до щиколотки, блузки и жилеты либо фартуки. Город, где женщина чувствует себя в безопасности без сопровождения – прекрасный город, я думаю. В Ниххоне не везде так. Простолюдинки ещё могут ходить в одиночку, но красивая молодая женщина в богатом кимоно рискует быть жертвой грабителя или насильника.
– Ваш слуга говорит на нашем языке? – небрежно спрашивает Арман.
– Макеши говорит на пяти языках и двенадцати диалектах, – насмешливо улыбаюсь я. – А еще он умеет убивать людей.
– Хм, впечатляет, – уважительно кивает Арман. – А по нему и не скажешь.
Я виновато кошусь на своего темнокожего спутника, про себя проклиная свой длинный язык. Зачем я об этом вообще заговорила? Потому что совершенно очарована этим грубияном, вот. Сама не понимаю, отчего меня так к нему тянет!
Мы едем медленно, спокойно – а тут по-другому и нельзя. Столько людей! Нужно внимательно следить, чтобы под копыта коня никто не попал. Едем близко, Арман порой даже касается меня ногой, и внутри у меня всё трепещет. И это я ещё с ним не спала... а что же будет в постели? Не рассматривать его в этом качестве я уже не могу. Боже, я даже знаю, какой у него член, как пахнет его кожа и какие у него умелые пальцы.