Ему казалось, что это самая важная мысль в его жизни. Он уже почти настиг девушку в коридоре, и хотел было тронуть за плечо, как вдруг почувствовал взрыв боли в затылке, от которого у него потемнело в глазах. Юноша не успел обернуться, как темнота в глазах вспыхнула искрами, и в носу зажгло так, словно туда залили солёный кипяток. Задыхаясь, Тео сел на пол и схватился за лицо. Сквозь боль в носу и мельтешение в глазах он разглядел какого-то маленького невзрачного человечка, который яростно размахивал руками. Не зная, что ему надо, Теодор отвернул голову и поднял перед собой ладони, будто защищаясь. Даже сидя, Тео был ниже человечка всего на голову.
Из-за полуоткрытой двери эту картину наблюдал Гига и, схватив свою бороду в кулак, щурился и кивал головой. В его глазах цвета утреннего неба, навсегда засветилась надежда, когда маленький человек, сидевший на лекции рядом с девушкой, своим голосом разбудившей Теда, покинул коридор и уже догонял её возле выхода, не получив ответа на свою агрессию.
8.
8
Кто, какие компетентные существа, невидимые нам, щедро раздают радость и горе, невзирая на то, что человек творит в данный момент своей жизни, зло или добро. Согласно множественным философиям и религиям, существует некий закон поощрений и наказаний. Если верить подобным утверждениям, содеянное теперь, никак не отражается на этой жизни, и, к примеру, аскетизм или подвижничество не приносят немедленного облегчения, и наоборот, - плоды содеянного зла вырастут лишь в другом воплощении. Это может быть сравнимо с семенами, которые не сразу дают всходы.
Маленький мальчик Кеша Андубин, на себе чувствуя неумолимость этого закона, жестоко страдал. Он не был порождением зла, оно было чуждо ему, но судьбе было угодно ввергнуть его в тёмные миры зазеркалья для цели, известной ей одной.
После последнего побега за Иннокентием установили надзор, так как он зарекомендовал себя как беглец. Иннокентий начал разрабатывать план, как ему уйти за пределы школы и сделать то, что от него требовали. Время шло.
Три раза в неделю с территории школы выезжал грузовик с мётлами. Далее мётлы отвозились на рынок и там продавались по оптовой цене различным эксплуатационным участкам и жилтовариществам, в штате которых числились обозлённые на жизнь дворники. Дворники, особенно свирепо после праздников, обдирали этими мётлами мусор с тротуаров, проклиная всё на свете.
Иннокентий и ещё один мальчик по имени Максут, у которого были схожие проблемы, улеглись на самое дно грузовика, и воспитанники закидали их сверху мётлами. Пока грузовик ехал до рынка, двум беглецам каким-то чудом удалось выбраться из-под горы прутьев, имевшей немалый вес. Они ободрали лица и руки в кровь. На повороте беглецы выпрыгнули на автостраду и спрятались в кустах. Когда грузовик, выкашливая из глушителя удушливый дым, исчез за горизонтом, дети вышли из укрытия и направились в сторону рынка.
Был торговый день, и на рынке было людно. Сновали туда-сюда люди, пришедшие отдать свои деньги за товар. Зазывалы кричали на разных языках и наперебой предлагали свою продукцию. Но, как и в прошлый раз, было почти невозможно что-то украсть у бдительных торговцев и покупателей. Наступил обед, и ребята проголодались. Как голодные волчата они кружили по территории рынка в поисках съестного, пока, наконец, им не улыбнулась удача. Прямо у самых ворот стоял лоток с пирожками. На выскобленной добела фанере размером в квадратный метр, грея румяные бока на щедром солнце, лежали близнецы-пирожки. Они масленно-вальяжно исходили соком, всем своим видом показывая, что они и лежат-то здесь только для того, чтобы быть съеденными, они просили дать им возможность взорваться во рту освежающим питательным вкусом летних тархастанских овощей. Поэтому беглецы, ни секунды не раздумывая, на четыре горсти уменьшили содержимое лотка, и, давя в руках сочащуюся жирную плоть, бросились наутёк, а усатая узкоглазая бабка не успела и рта раскрыть, только увидела подошвы их сапог, ушлёпывающие во дворы.
Максут и Кеша договорились встретиться на пустыре, и долго сидели там под толстым деревом, пачкая маслом светлые рубашки, пока пирожки не закончились, и главная забота не вернула их в печальную реальность.
В трамваях им тоже не везло, движущиеся по рельсам железные сундуки были полупустыми, или наполнены людьми, которых зеваками было трудно назвать. Юных преступников выгоняли кондуктора на остановках, на них подозрительно смотрела полиция на улицах. Хорошо хоть перед побегом Иннокентий и Максут сняли униформу спецшколы и переоделись в гражданскую одежду, которую им одолжил кто-то из ребят, иначе бы им несдобровать. Каждый обитатель этого сытого мира чувствовал в них чужаков и был враждебно настроен по отношению к ним.