Так незаметно наступил вечер, дети пришли в парк, и пили воду из фонтана, представляющего собой двух амуров, держащих раковину, из которой лилась вода.
- Я не вернусь в школу, - сказал Кеша, - если не найду мобильник. Мне конец.
- Мне тоже, но можно уехать отсюда, в другой город, в другую страну, а ещё можно пойти на корабль юнгами и уплыть по морю далеко.
- У нас нет документов, нас поймают, и вернут в короедку, - возразил Иннокентий.
- Там не нужны документы, в юнги и так берут.
- Нужно ещё доехать до моря.
- Тут близко, - сказал Максут, грустно глядя в небо.
Вечер золотил закатом низкорослые деревья, бросая призрачный красноватый свет на лица детей.
- Есть охота, - сказал Максут через минуту.
- Да, - ответил ему удручённый неудачами Кеша.
- У нас есть ещё шанс отработать деньги, я знаю одно место, «злая Полянка» называется, там бандиты собираются, они крутые, поэтому машины у них без сигналок, двери они не запирают, можно в тачку залезть.
- А ты откуда знаешь? - спросил Иннокентий, подняв тяжёлый взгляд на своего товарища по несчастью.
- Мой дом - час езды отсюда, возле самого моря, посёлок Корабельный, а сюда мы часто приезжали с отцом, - ответил мальчик с неизбывной печалью в голосе.
- Море, - это хорошо, - медленно сказал Кеша.
- У меня отец моряком был.
- Торговый флот, или военный? - спросил Кеша, но Максут его словно не услышал.
- А потом, он, а потом его..., - промямлил он, и задохнулся от нахлынувших слёз.
Кеша поднял руку и положил её на плечо Максута, разделяя его боль.
Два мальчика сидели на приступке фонтана по-стариковски сгорбившись и молчали. Мимо проходили люди, но никому не было дела до недетского горя, свалившегося на юных страдальцев.
- Ну так что, идём на «полянку»? - спросил Максут, помолчав.
- А если поймают?
- Тогда кердык, уши отрежут.
- Может, не пойдём?
- Надо попробовать, в короедке нам всё равно смерть.
- Да, - согласился Кеша, - пошли.
Через полчаса Максут привёл его к поляне, вокруг которой стояли джипы, каждый размером с добрый грузовик. Поляна находилась в центре города и была выполнена искусственно. Любой законопослушный горожанин знал, что здесь собираются «сволочи и бандиты», и за версту обходил это злачное место. В центре поляны возвышались столы, горели костры, от которых на всю округу пахло шашлыками и пряным дымом. Коротко стриженые люди в кожаных куртках и чёрных пальто сидели и стояли, кто-то бродил по кустам, треща ветками. На деревянном постаменте играл маленький живой оркестр, и певец пел песню на восточном языке.
Кеша и Максут прокрались к крайнему джипу, припаркованному у желтеющей стены кустарника. Максут потянул ручку двери. Дверь беззвучно открылась. Внутри салона, обитого кожей, Кеша сразу увидел чёрную пухлую сумочку, она была беспечно брошена хозяином на сиденье, а на консоли тускло сверкал серебристый сотовый телефон. Вне себя от страха, Кеша взял сумочку и мобильник, протянул их Максуту и потихоньку начал вылезать из машины. Тот засунул украденное за футболку, предварительно заправленную в штаны.
Кеша уже почти закрыл дверь, и скрип шарнира успел раствориться отдалённом гомоне с «полянки», как вдруг в нескольких шагах от себя юные подельники услышали треск ломающихся ветвей.
- Э! Стойб!
Ребята бросились напролом сквозь кусты.
Поляна вдруг ожила, раздались крики, кто-то стал стрелять, заревели моторы. Ломая чахлые деревья, двинулись автомобили.
Иннокентий и Максут неслись со всех ног, задыхаясь от ужаса. Макс чуть отставал, - «отработанное добро» намертво прикипело его к покрытому цыпками худому животу.
Лесок закончился, завиднелись дома, беглецы инстинктивно устремлялись в сторону жилья. Бандитские джипы, переваливаясь на буграх как танки, выбирались на улицу, прилегающую к поляне.
Всё это походило на экшн-трагедию, плохую оттого, что режиссёр переборщил с реквизитом. Автомобильная армада в пятнадцать машин на полной скорости неслась за двумя маленькими детьми, зелёными от страха как бильярдное сукно. Сравнить это можно было лишь со стадом быков, несущимся за наглыми воробьями, которые, не умея летать, по глупости сунулись под копыта взбешённым самцам. Упади кто-нибудь из воспитанников под колёса, директору спецшколы нечего было бы предъявить.