Так что и на этот раз я справился без проблем. А баронет оказался не совсем изнеженным. Сжал зубы от боли, но не кричал. И я благополучно зашил ему шею под подбородком в том месте, где сам же и порезал. Потом, после всех манипуляций и выпитого бренди, Влад задремал, а мне пришлось идти допрашивать виконта.
Он забился в дальний угол камеры и глядел на меня волком. Отперев решетку, я выкрикнул фразу из старого мультфильма про кота-пацифиста и хулиганистых мышей:
— Леопольд! Выходи, подлый трус!
Впрочем, сказанное по-русски он не понял, а зашевелился лишь после того, как я повторил фразу на французском.
— Я не трус! Я не боюсь вас! — возмутился толстяк, пытаясь хорохориться, но, в то же время, со страхом в глазах задержав взгляд на рукоятках моих трофейных пистолетов, торчащих из-под дохи и зловеще поблескивающих вычурной серебряной отделкой в свете масляной лампы, которую я держал в левой руке перед его лицом.
— Ничего, еще успеете испугаться, когда пытать станут, а потом солдаты на расстрел потащат, — подначил я.
— Не понимаю, за что мне такие страшные кары! — пробормотал он уже совсем другим тоном, с дрожью в голосе.
Я еще надавил, воскликнув:
— Ах, вот как! Значит, не понимаете, виконт? А не вы ли выпустили пленников и покушались на мою жизнь?
— Это не я. То есть, я участвовал, не отрицаю, но это Влад меня подговорил, — попытался Леопольд «перевести стрелки» на баронета.
— Вы все врете. Сам Влад и слуги указали на вас, как на вожака этого заговора, — сказал я.
Он «поплыл», промямлив:
— Я признаю вину, но клянусь, князь, это был не заговор, а дурацкая пьяная выходка, не более того. Вино у баронессы оказалось уж очень опьяняющим. А когда я пьяный, то себя не помню и плохо соображаю, совершая всякие глупости. Черт меня дернул на такое…
— Да уж, пьянство до добра не доводит. Пить надо меньше, — перебил я. Потом задал вопрос на другую тему:
— Почему у вас козел выгравирован на перстне? Вы что, убежденный сатанист?
— Вовсе нет, я католик. А козел символизирует мой родовой герб, — пробормотал Леопольд.
— Хм, значит, козлы у вас в роду — это обычное дело? — усмехнулся я.
Он ответил, сверкнув своими маленькими поросячьими глазками:
— Не разбираетесь вы в геральдике Европы, хоть и князь. У нас в Чехии козел считается символом предводителя.
— Предводителя других козлов? — подтрунил я.
Но, Леопольд проигнорировал мой выпад, сказав:
— У нас козел издревле означает воплощение жизненной силы решительных земледельцев, способных постоять за себя.
— С помощью рожек? — вновь усмехнулся я.
А виконт, поняв наконец-то мой сарказм, опустил глаза и замолчал.
Мне же, наоборот, нужно было его разговорить, потому, напрягая память, доставшуюся мне в наследство от настоящего князя, я попытался объяснить:
— У нас в геральдике России козлы и козы тоже имеются. Например, на гербе Твери — козел, а на гербе Самары — коза. Такое изображение символизирует силу характера, упорство и несговорчивость. Так что трактовка этого символа далеко от вашей не ушла. Я же, признаться, опасался иного. Это же и символ тех, кто поклоняется сатане. Потому, увидев ваш перстень, я подумал, что вы из сатанистов. А ваш поступок только укрепил меня в этом подозрении.
Леопольд снова поднял на меня глаза, перекрестившись и сказав:
— Поверьте, князь, я добрый католик и никому зла не желаю. А в своих безумных действиях раскаиваюсь. Отпустите меня. И я обещаю сразу же уехать в свой замок и сидеть там под добровольным домашним арестом до окончания всей этой войны.
— Замок у вас есть, говорите? А что он собой представляет? — заинтересовался я.
— У меня получше, чем этот полуразрушенный Гельф. Я владею добротным замком и хорошо укрепленным. С большими запасами в подвалах. Почти неприступная крепость, в которой мои предки не один раз выдерживали осады. Здешов-Козел называется, — поведал Леопольд.
— И где же расположен ваш замок? — спросил я.
— В горах. В дне пути на лошадях к юго-востоку отсюда, — ответил виконт.
Мой интерес был совсем не праздным. Я думал о том, что раз у проштрафившегося виконта имеется собственный замок, то необходимо использовать это обстоятельство с выгодой. Одно дело выходить из Гельфа с отрядом, фактически, в никуда. И совсем другое — двинуться целенаправленно из одной крепости в другую. Тем более, что и путь не слишком далекий. А юго-восточное направление меня вполне устраивало, хотя бы тем, что там, если верить Годэну, не стояли французские гарнизоны. Ну и поближе к границам Российской Империи все-таки продвинемся.