К моменту, когда основная часть нашего отряда прибыла к вырубке, драгуны как раз заканчивали изготовление засеки из поваленных деревьев, оставив лишь узкий проезд к лесу, перпендикулярный дороге, который можно было легко перекрыть в любой момент, развернув поперек одну из телег, нагруженную дровами. На территории вырубки у французских конвоиров стояли три большие палатки из вощеной парусины, потому ставить дополнительные смысла пока не имелось. Ведь мы не собирались оставаться на ночевку.
Трофейными палатками я разрешил воспользоваться только женщинам: Иржине, ее родственницам и служанкам. Мужчинам же предстояло отдыхать под открытым небом у костров, которые разожгли, чтобы согреться и приготовить пищу. В предгорьях стоял легкий морозец. И я не хотел, чтобы кто-нибудь простудился или обморозился на отдыхе. Потому костров зажгли столько, чтобы их тепла хватило всему личному составу. Ведь дров у нас имелось в избытке.
Впрочем, каждый из воинов был вполне привычен к спартанским условиям походов. Потому никто не жаловался. Наоборот, каждый солдат радовался привалу с теплом костра. Поев кашу из котелков, солдаты быстро засыпали на еловых лапах, заботливо подстеленных драгунами каждому. Эти универсальные трудяги войны, только что освобожденные из плена, очень помогли быстро обустроить бивак. Сами же драгуны не торопились отдыхать, а восторгались тем, что я позволил им выбирать себе лошадей, поскольку каждый из них уже сильно соскучился по седлу. Я же радовался тому, что наш отряд получил пополнение в полсотни сабель и пистолетов, которыми я сразу вооружил всех драгун из оружейных запасов, вывезенных из замка Гельф.
Глава 30
Мне же отдыхать было некогда. Приходилось на привале заниматься ранеными, помогая Владу проводить операции прямо рядом с нашим медицинским фургоном, поставленным вдали от других недалеко от костра. Заодно я обучал этого лекаря-недоучку, как правильно накладывать швы. Наверное, со стороны выглядело довольно комично, что недоучившийся медик из двадцать первого века пытался научить чему-то такого же недоучку из века девятнадцатого. Впрочем, мой авторитет в области медицины теперь в глазах Влада стал непререкаемым после того, как я удачно зашил его рану.
Поняв, что знаю много чего, что не знает он, баронет наконец-то начал следовать моим советам без лишних разговоров, кипятя инструменты и тщательно обрабатывая себе руки перед операциями. Впрочем, кое-какими врачебными премудростями Влад все же владел, поскольку практиковался в Вене у толкового австрийского хирурга. Например, он умел доставать пули из ран с помощью зонда, чего никогда не пробовал делать я сам. И, главное, у Влада в саквояже имелся набор здешних медицинских инструментов. Примитивных, конечно, с виду, но скальпели, ланцеты, пинцеты, иглы, щипцы и зажимы в этом наборе присутствовали. Имелись даже пила для костей и большой кривой нож для ампутаций.
Кстати, мне крупно повезло найти медика в наш боевой отряд, поскольку их пока вообще-то обучали очень мало. Единицы лекарей, как в России этого времени называли врачей, приходились на многие тысячи населения. В уездных городах обычным делом являлось наличие всего одного доктора. Дефицит кадров был ужасный. Правда, по указу императора Павла в Санкт-Петербурге и Москве к началу XIX века на базе госпитальных медицинских школ уже открыли медико-хирургические академии, но, отпрыски знатных фамилий редко желали учиться подобной науке, сопряженной с непосредственным и постоянным общением с больными. Большинство аристократов от подобного просто носы воротили, поскольку прикасаться к простолюдинам и пачкаться в чужой крови многие из них считали занятием маргинальным, вредящим дворянской чести.
Тем необычнее для наших раненых солдат было то, что их командир князь и адъютант самого Кутузова неплохо разбирается в медицине, помогая ротному фельдшеру, который тоже не простолюдин, а целый баронет! Глядя на то, как мы вдвоем, такие знатные и аристократичные, лечим раненых, вытаскивая пули и зашивая раны, они не переставали удивляться и умиляться, полностью нам доверяя. Ведь, если не доверять таким благородным лекарям, то каким же тогда доверять? Раненые успокаивались от одного нашего вида, убеждая себя в наших чудодейственных медицинских познаниях. И подобный позитивный психологический настрой, разумеется, помогал раненым в выздоровлении.