Он был гражданским человеком, но всю жизнь служил Родине. Родился в Донецкой области, окончил Ленинградский кораблестроительный институт, в 1970 пришел на Кировский завод сменным мастером. В 1987 году назначен его директором. В 90-е эта должность называлась — генеральный директор ОАО «Кировский завод». О том, как он служил Родине за 18 лет руководства предприятием, можно представить по его заслугам и званиям. Семененко стал председателем Совета директоров, член корреспондентом Санкт-Петербургской инженерной академии, вице-президентом Союза промышленников Санкт-Петербурга, членом Совета по промышленной политике при правительстве РФ. Я не перечисляю здесь многочисленные его награды.
Мы с Петром Георгиевичем были ровесники. Однако он всегда казался мне значительно старше, дальновиднее, что ли, умнее, и вообще обладал качествами личности, которыми и я хотел бы обладать. По служебной лестнице мы поднимались почти синхронно: он стал главным инженером на заводе, я — в тресте. Его назначили генеральным директором объединения, меня — управляющим 47-м Трестом. Так, рука об руку, мы проработали вместе пять лет. Много это или мало? Сейчас мне кажется, очень мало.
Мне, как строителю, интересно было строить и реконструировать Кировский завод. Что ни построишь — все впервые, всё уникально. Любой профессионал мечтает о таких объектах. Можно сказать, повезло, в тридцать шесть лет я стал возводить цеха знаменитого завода, будучи руководителем строительного управления. Сейчас, когда я иду мимо Кировского, меня переполняет гордость за то, что немалая доля моего труда вложена в жизнь этого процветающего промышленного гиганта, несколько веков символизирующего военно-техническую мощь России.
Да, немало здесь сделано и под моим руководством. Один огромный цех чего стоит, который построили за год (!), хотя никто не верил, что у нас это получится. А идея проста — по четкому совмещенному графику одновременно работали строители и монтажники трех десятков специальностей: на крыше вставляют стекла в фонари, под перекрытием идет окраска, тянут провода, прокладывают паровые и воздушные магистрали, монтируют станки, заливают пол.
Петр Георгиевич Семененко был человеком требовательным, не терпевшим расхлябанности в работе. Он мог строго спросить за порученное дело, однако славился доброжелательностью, заботой о людях, смелостью в решении деловых вопросов. Он не вмешивался в оперативную работу треста, ему хватало своих проблем, но все важные вопросы держал под контролем. Директор завода не терпел «долгострои», во всем любил порядок. Эта его черта была, пожалуй, стержневой в характере. Нам, строителям, а особенно заводским работникам, приходилось нелегко. Огромная территория Кировского завода — это десятки улиц, переулков и проездов, и везде должны быть асфальт, зеленые насаждения и чистота. Грязь на территории завода директор воспринимал как личное оскорбление.
Надо сказать, Петр Георгиевич знал цену словам. Я не слышал, чтобы он кого-то принародно отчитывал, как это иногда позволяли себе другие руководители. Например, Станислав Павлович Чернов мог в запальчивости сломать шариковую ручку или разбить телефон. Семененко, если был кем-то недоволен, просил после совещания его остаться, и дальнейший разговор проходил уже за закрытыми дверями.
Умеющий работать с большим коллективом, он вел себя уверенно с любым начальством, даже с высочайшим руководством: президентом, премьер-министром, губернатором. Никогда не заискивал, ни перед кем не лебезил. Это качество генерального директора стало спасительным для завода, когда в стране началось то, что вошло в историю как «перестройка».
Что стояло за расхожим термином? Едва ли кто-нибудь отчетливо это себе представлял. Ну, конечно, все согласно повторяли вслед за его родоначальником: гласность, выборность, свобода совести, вероисповеданий, отсутствие цензуры и другие звучные слова. А что же в экономике? Как перестраиваться Кировскому заводу? Что конкретно и зачем перестраивать, когда уже развернуты все основные производственные мощности, выведены на проектные нормативы тракторное и, как тогда говорили, специальные производства, а главное, достигнута мечта каждого производственника — строгая подекадная ритмичность? То, что реформы в стране неизбежны, понимали многие, тем более после убедительных, хотя и косноязычных речей нового генсека, не сходившего с экранов телевизоров: И многие из этих многих, как люди, привыкшие к дисциплине, ждали указаний сверху, будучи уверенными, что этот «верх» все знает и подскажет. Но «сверху» кроме демагогии ничего не поступало. Отсюда упущенное время и колоссальные потери в последующий период, когда экономические реформы страны негде было применить, потому что не оказалось самой страны, в которой начиналась «перестройка», не ради блага, как потом выяснилось, а ради красного словца.