Перед глазами мелькнули воспоминания. Ласковое лицо своей мамы Алины. Его сверстники очень хотели стать пиратами, но мало кто решился бы отправиться в такое серьезное путешествие. Они, с братом Волькой, осмелились на столь неординарный и рискованный поступок. Для этого им пришлось обмануть смерть и ангелов, что следят за загробным миром.
Менять
Ставшего мальчишкой Юрия Петрова снова накормили, и дали немного поспать без бурных видений.
Нужно ведь ребенку-летчику восстановиться.
А затем снова его поместили в специальный лежак. И нацепили виртуальных шлем.
Чтобы он мог видеть обзором территории. У него такой открылся дар.
Сам Юрий Петров то взрослый, но обратился в мальчика.
Ему очень противно было видеть, как триумфально шествуют гитлеровцы по территории СССР.
Вот уже их войска вступили в Минск. Генераторы с излучением работают, превращая всех взрослых мужчин и стариков в двенадцатилетних мальчиков.
А женщин в юных и красивых девушек. И те становились покорными рабами.
Сражений практически не было. Сдавались, просто попав под лучи чудо-оружия.
Мальчики снимали, ставшую им слишком большой одежду взрослых, и покорно становились на колени перед немцами. Те строили их в колоны и отдавали приказы.
Настоящие дети тоже под лучами обретали покорность. И тоже становились на колени, и орали:
- Служить вам рады! Служить вам рады!
Над Минском уже развевалась свастика. И под ней сходились босые, полуголые пленные мальчики и девчонки. Они кланялись немцам.
Их хлестали плетками, заставляя содрогаться от боли.
Хотя память и сохранялась, но воля была у мальчиков и девчонок парализована.
Они не идиоты, но смотрят на нового немецкого барина с обожанием и готовы его слушаться.
И играет музыка, слышатся бравые марши.
Среди немецких солдат много женщин. В сорок пятом году очень уж многих мужчин повыбивали. Женщины смеются над мальчиками, и заставляют их целовать сапоги. А некоторые женщины снимают обувь. И пленные мальчики им покорно и, даже с энтузиазмом, лижут голые пятки.
Война идет в одни ворота.
Сдаются немцам и на Украине. Вот уже фрицы вошли в Житомир. До Киева осталось рукой подать. И тоже в больших количествах видны пленные мальчики и девушки.
Они проявляют удивительное покорство и готовность служить новому хозяину.
Тут есть и идейные коммунисты, и офицеры НКВД, и представители властей.
Не имеет значение ранг и опыт. Все мужчины становятся мальчикам на вид от одиннадцати до тринадцати лет, мускулистыми, жилистыми и готовыми трудиться на благо Третьего Рейха.
Мальчики мелькают, в большинстве своем, светлыми головами и кланяются в пояс фашистам.
Один из гитлеровских офицеров заметил:
- Многовато пацанов!
Другой с этим согласился:
- Да, лишние рабы нам не нужны.
Третий фашист отметил:
- Девчонки красивые! Насколько выиграл мир, когда из него исчезли уродливые старухи.
Немецкий офицер кивнул:
- Да, таких девчонок много не бывает. Пусть будут у нас рабынями!
Фашист кивнул:
- А все-так, и мальчиков многовато. Может скосить их очередью?
Третий гитлеровец пожал плечами:
- Пулю на них жалко! Лучше гусеницами «Пантеры» подавим.
Последовала команда. Полуголые, жилистые мальчики выстроились и легли, выложив детскими, загорелыми телами дорожку.
Грозная «Пантера» завелась, выпустила газа, и стала ехать по несчастным мальчишкам.
Косточки детей треснули, и брызнула кровь. Несколько мальчиков встрепенулись.
Но последовал грозный окрик:
- Лежать!
И ребята замерли. Они были послушными, лишившись силы воли. А «Пантера» ехала по ним и давила. Хрустели косточки, перемалывалось мясо, сдиралась кожа, струилась ручейками кровь.
А несчастные дети вопили от боли.
Герда, которая все-таки женщина, а значит мать, не выдержала. Бросилась наперерез танку и закричала:
- Хватит! Не надо давить – они же дети!
Гитлеровский офицер ответил:
- Они только телами дети! А на самом деле, это взрослые, которые убивали моих сослуживцев. У меня брат погиб под Сталинградом, и я не намерен эту мразь щадить!
Герда топнула ногой и произнесла:
- Так выпори их! Россия очень большая, и нам всем понадобятся рабы. А мужчин и так не хватает.
«Пантера» остановилась и повернула обратно. За ней остался кровавый, с перемолотыми, разбитыми, скомканными косточками след.
Пара мальчиков была еще живая, и они мучительно стонали.
Немцы милосердно их пристрелили.
Потом мальчики встали, и стали маршировать, топая босыми ногами. Они даже стали петь:
- Слава хозяину, слава,