«Ламорак? – в удивлении думает Хэри. Ламорак был актером. – Сукин сын! Я знал, что Карл и Шенна друзья, но… как далеко это зашло?»
Ламорак бормочет что-то себе под нос, и я чувствую, как на его ладони концентрируется магическая сила. Вспыхивает язычок пламени, он подносит огонь к зажатой в губах сигарете из ритовых листьев, и вскоре в окно начинает просачиваться запах горящей травы.
«Выпендривается, – говорит про себя Шенна. – Не может обойтись без магии, даже такой ничтожной, что ее не почувствуешь за пределами комнаты».
Мысленный монолог, в который автоматический переводчик превращал легкие подрагивания языка и гортани, обычно не был слышен за гипнотической стеной, опускавшейся на человека, заставляя верить в реальность происходящего. Однако без гипноза этот монолог отвлекал точно так же, как плохой перевод с Западного наречия. Голос Пэллес – Шенны постоянно проникал в уши. Хэри сжался в кресле, заскрежетал зубами и напомнил себе, что запись продлится всего двенадцать минут. Уж столько он как-нибудь вытерпит.
Ламорак подмигивает им и отворачивается, чтобы следить за улицей. Его рука лежит на обернутой кожей рукояти меча в полторы ладони длиной. Его меч называется Косалл. Точеный профиль актера окружен солнечным светом, и я привычно восхищаюсь им. Мне с трудом удается переключить внимание на Конноса.
– Я не политик. – Коннос отвел с лица сетку и вытер рот тыльной стороной ладони. – И никогда не был политиком. Я всего лишь ученый. Я провел жизнь в исследовании основ и природы магии – природы реальности, понимаете, это ведь одно и то же. Видите эту сеть? Она из серебра. Серебро прекрасно проводит магическую силу – лучше может быть только золото, но где мне, бедному исследователю, взять золото? Все, что у меня имелось, уходило на то, чтобы прокормить семью. Поймите, почти все заряженные амулеты, плавучие стрелки, маятниковые индикаторы – в общем, всевозможные поисковые инструменты – засекают характерную ауру, исходящую от объекта, который они ищут. Это та самая Оболочка, о которой вы, адепты, так любите поговорить. Для подзарядки инструменты вносят в наши дома или прикасаются ими к личным вещам, еще хранящим нашу ауру. А серебряная сеть удерживает нашу ауру при нас, поэтому мы становимся невидимы для этих инструментов. Кроме того, сеть надежно защищает нас от внушения. Вообще-то если соединить саму сеть с источником Силы, например с грифоновым камнем…
Он все бормочет и бормочет, но я так восхищена изяществом его идеи, что не слышу остального.
«Он изобрел некую разновидность клетки Фарадея. Это значит, что он проводил примитивные научные исследования. Надо же, ведь считается, что жители Поднебесья не могут заглянуть дальше непосредственного магического эффекта. Наши социологи уже не первый год твердят, что использование магии притупляет склонность к науке. Из их теории следует, что местные могут блокировать заклинание только с помощью контрзаклинания, вместо того чтобы использовать принцип, лежащий в основе этой отрасли магии. Это впечатляет! Обязательно добуду себе несколько таких сеток».
– … конечно, без грифонова камня они вряд ли смогут защитить от могущественного мага, – продолжает Коннос, – но на этот случай у меня кое-что припасено. Вот. – С этими словами он достает из висящей на поясе сумки костяной футляр для свитков. – Я сам написал это заклинание, которое называю «Вечным Забвением». Это самое могущественное из всех известных защитных заклятий, но использовать его можно только в крайнем случае.
– Будем надеяться, оно вам не понадобится, – обрываю его я, так как на еще одно долгое объяснение может не хватить времени – А теперь я попрошу вас снять сетки. Ненадолго, – торопливо добавляю я, заметив, что Коннос задохнулся от возмущения – Иногда Королевские Глаза подсылают к нам шпионов.
– Я не шпион! Разве шпион взял бы с собой на задание жену и дочерей?
– Нет-нет, вы не поняли. Я прекрасно знаю, что вы хороший, честный человек, – вдохновенно лгу я. – Дело не в этом. Однако на человека можно наложить заклятия, которые подтолкнут его к предательству помимо его воли, или связаться с ищущими его и рассекретить свое укрытие. Я должна осмотреть вас, чтобы проверить, не наложены ли на вас, разумеется, без вашего ведома, подобные заклятия. Все остальные, за кем идет охота, уже ждут там, куда я отвезу вас; это место защищено от любых видов поисковой магии. Проверяя вас, я лишь стараюсь защитить их и себя.
Коннос озирается на свою жену, та отвечает ему испуганным взглядом. Прежде чем они успевают сказать хоть слово, стоящий у окна Ламорак произносит:
– Опасность.
Я моментально оказываюсь рядом с ним. За спиной слышен шорох – Таланн и близнецы встают с пола и готовятся к схватке.
Залитые солнцем улицы выглядят совершенно обыденно – обветшалые дома на закраинах и липкая грязь, оставленная дождями, в центре. Немногочисленные горожане идут пешком. Люди, ищущие работу, направляются по дощатым тротуарам в сторону Рабочего парка, пересекая улицу Мошенников.
Я хмурюсь, не понимая, что в этой картине настораживает. Я уже хочу спросить Ламорака, что он такого увидел, как вдруг осознаю, что его взволновало то, чего он не увидел: нигде нет наших помощников.
В начале переулка, где частенько находят укрытие объятые сном пьяницы, пустота; на уклоне, у которого обычно сидит оборванный прокаженный, виднеется кровавое пятно.
Мое сердце сбивается с ритма. Дело плохо.
– Как? – медленно вопрошаю я. – Как такое могло случиться? Как они сумели подобраться столь близко?
Нет нужды объяснять, кого я имею в виду; мы оба знаем, что это – Серые Коты.
Ламорак мотает головой и тихо отвечает:
– Не знаю, наверное, заклинание какое-нибудь. Я вообще ничего не видел.
– Но я должна была почувствовать изменения в Силе…
– Мы знали, что когда-нибудь это случится, – говорит Ламорак. Он берет меня за плечи и поворачивает к себе лицом. Он смотрит в мои глаза, криво усмехаясь. – Берясь за это дело, мы знали, что не сможем всегда быть в выигрыше. Может быть, я смогу отвлечь их, чтобы вы успели вывести Конноса с семьей.
– Ламорак…
– Не пререкайся! – говорит он, закрывая мой рот своими губами.
Хэри показалось, будто его ударили ножом, и не потому, что Пэллес позволила целовать себя, не потому даже, что ей это нравилось. Она совсем не была удивлена, она привыкла к этому, нынешний поцелуй был далеко не первым.
С какой-то спокойной опустошенностью Хэри подумал: «Ламорак спит с моей женой».
Об этом узнают все поклонники Шенны – все, кто будет переживать Приключение в ее теле, все, кто будет просто смотреть запись, – все они смогут пережить то же самое.
Хэри почувствовал невыносимое жжение в груди.
Я легонько отстраняю его. Его безрассудный героизм трогает меня, несмотря на то что это несерьезно, – я не стану жертвовать Ламораком без надобности. Оставим героизм на крайний случай. Я поворачиваюсь к остальным.
– Это Коты, – коротко бросаю я. Коннос с женой хватаются друг за друга, а одна из девочек начинает плакать. Она видит, как испуганы родители, и этого ей вполне достаточно. – Они схватили наших помощников. Это значит, что мы уже окружены и нас собираются убить. У кого-нибудь есть рациональные идеи?
Близнецы обмениваются одинаково угрюмыми взглядами. Потом пожимают плечами, и один, кажется, Дак – обычно за обоих говорит он, – отвечает:
– Мы можем удерживать комнату и драться до тех пор, пока на помощь не придут кантийцы. Я качаю головой.
– Кантийцы еще не готовы выступить в открытую. К тому же без наших помощников они не смогут даже найти нас. Таланн?