Эти безмолвные комментарии никак не отразились на его лице – оно оставалось невозмутимым благодаря годам практики.
Широкий прямоугольный экран транслятора «Сони» позади стола показывал вид, вряд ли имевший какое-либо отношение к реальному миру за стенами здания. На экране в озеро опускалось осеннее солнце, в то время как сам офис находился на подземных этажах комплекса.
Внутренний офис был святилищем, куда мало кого допускали. За те одиннадцать лет, что Коллберг был председателем, даже Хэри – сан-францисская звезда первой величины, постоянный член списка самых высокооплачиваемых актеров мира – был здесь всего однажды. Офис был небольшой и округлый, без единого острого угла. Генератор климата поддерживал в комнате прохладу, поэтому Коллберг здесь не потел – почти никогда не потел.
Председатель сан-францисского отделения Студии был рыхлым коротышкой, не столько толстым, сколько шарообразным и упитанным. Светло-серые пряди волос едва прикрывали голову, обезображенную шрамами неудачных пластических операций, а глаза были окружены жировиками, цветом и консистенцией напоминавшими прокисшее тесто.
Хэри видел такое лишь однажды за всю свою жизнь, когда Кейн освободил нескольких рабов племени огрилло в Зубах Божьих. Огрилло выращивали их в вонючих подземных пещерах подобно скоту – Кейну попадались подростки, никогда не видевшие солнца – и кастрировали, чтобы сохранить мясо сочным и сладким. Кожа этих рабов была очень похожа на кожный покров Коллберга.
Впрочем, одернул себя Хэри, об этом не стоит думать слишком долго, не то можно содрогнуться.
Коллберг поднимался по служебной лестнице одновременно с Кейном. Он был рядом с Хэри, когда тот снял Приключение, позже названное «Последний оплот Серено». Запись имела шумный успех, Кейн попал в первую десятку, а Коллберг стал председателем Студии и помог ему в этом. С того самого момента благодаря безошибочному чутью Коллберга, способного мгновенно улавливать предпочтения публики, Студия Сан-Франциско начала свое восхождение к вершинам известности. Считалось, что Коллберг стал наследником бизнесмена Вестфилда Тернера, президента и исполнительного директора Студии. Коллберг был единственным – если не считать самого Хэри, – кто сделал Кейна знаменитым.
Хэри презирал его, вернее, испытывал к нему отвращение человека, обнаружившего в своей тарелке таракана.
Коллберг продолжал разглагольствовать о Ма'элКоте, провозгласившем себя императором Анханы.
– Вы должны обратить на это внимание, Майклсон, – заявил председатель. – Ведь именно вы посадили его на трон.
В этом был весь Коллберг – он мог потратить час, чтобы добраться до причины, по которой вызвал к себе Хэри. По дороге к нему Хэри прибег к обычному беспроволочному телеграфу, расспросив швейцаров, охрану, секретарей и даже этого задаваку Гейла Келлера. Никто ничего не знал о Шенне; что бы ни случилось, слухи еще не успели просочиться.
Коллберг даже не произнес ее имени. Хэри инстинктивно сжал кулаки, борясь с желанием выбить из председателя все, что тот знает.
– Во-первых, – безапелляционно заявил он, – я не возводил Ма'элКота на трон. Он сам туда забрался.
– После того как вы убили его предшественника. Хэри пожал плечами – за прошедшую неделю он довольно часто слышал упоминания об этом.
– Во-вторых, – добавил он, – я больше не стану убивать. Коллберг моргнул.
– Что вы сказали?
– Я. Больше. Не буду. Убивать, – медленно, с расстановкой произнес Хэри, невольно скатываясь на оскорбительный тон. – Я буду сниматься только в обычных приключениях вроде «Отступления из Бодекена».
Председатель сомкнул толстые губы.
– Вы сниметесь в этом эпизоде.
– Вы уверены, администратор?
Смешок Коллберга был таким же водянистым, как его глаза.
– А этот Ма'элКот впечатляет – он военный волшебник, неплохой генерал. Вот, взгляните-ка.
Транслятор мигнул и продемонстрировал обработанную на компьютере картину, которую увидел какой-то актер. Хэри узнал место: отделанная известняком платформа, возвышающаяся над изогнутой стеной Храма Проритуна, сияющего в ярком солнечном свете Анханы. Актер, через которого передавалась картина, стоял спиной к фонтану. Судя по всему, толпа прижала его к статуе Тоа-Фелатона – тысячи людей всех возрастов и профессий толпились вокруг.
Человек, стоявший на крыше перед толпой, казался великаном рядом с окружавшими его Рыцарями двора; ростом он был с их кроваво-красные алебарды. Он яростно потрясал кулаком величиной с человеческую голову.
Кольчуга Ма'элКота излучала обсидиановое мерцание. Ее покрывал блестящий белый плащ, разлетавшийся за спиной генерала подобно орлиным крыльям. Его огненные волосы рассыпались по плечам и чуть колебались под едва ощутимым ветерком. Торчавшая между прутьями забрала борода обрамляла широкобровое лицо с чистыми глазами, явно принадлежавшее человеку безупречно честному и благородному.
Звукового сопровождения не было, но Хэри все равно не мог оторвать от экрана глаз. Когда Ма'элКот сурово нахмурился, казалось, даже небо потемнело. Однако стоило предводителю с любовью посмотреть на народ, как его просветлевшее лицо создало эффект разливающейся по небу весенней зари.
Хэри понял – кто-то управляет солнечным светом. Несмотря на размеры охваченной территории, с такой задачей мог бы справиться хороший иллюзионист. Но выглядело все так натурально…
Майклсон невольно хмыкнул.
– Неплохо у него получается.
– О да, – согласился председатель, – неплохо. Кроме того, он пугающе умен.
– Да ну?
– Э-э… видите ли… – откашлялся Коллберг, – такое впечатление, что он самостоятельно изобрел модель полицейского государства.
– Умен, – пробормотал Хэри, глядя на экран. Несколько раз ему уже приходилось мельком видеть Ма'элКота, в основном на парадах в честь великой победы в Равнинной войне, однако он впервые видел этого человека в деле. В его движениях и жестах проглядывало что-то знакомое. Хэри знал, эта загадка будет мучить его до тех пор, пока тайна не раскроется.
Где же он встречал такую манеру поведения?
– …вечный враг, – говорил тем временем Коллберг. – У нацистов это были евреи, коммунисты боролись с контрреволюционерами, у нас есть вирус HRVR. Ма'элКот изобрел нового вечного врага. Когда ему нужно уничтожить политических недругов, он объявляет их «актири».
«Актири», бранное слово из Западного наречия, имело множество значений: еретик, злодей, убийца, каннибал и прочее в том же духе. Этим словом назывались злобные демоны: принимая вид обычных людей, они обманывали их, заставляли красть, убивать и насиловать. Будучи убитыми, сии демоны исчезали с ослепительной вспышкой.
Слово пришло в Поднебесье из английского языка. Первые появившиеся в этом мире тридцать лет назад актеры были подготовлены гораздо хуже, а потому произвели на местных жителей незабываемое впечатление.
– Охота на ведьм, – произнес Хэри.
– Актир-токар, – поправил Коллберг. – Охота на актеров.
– Неплохо, – заметил Хэри, прикоснувшись к своей голове над левым ухом, где располагался речевой центр мозга. – Вы можете доказать свою невиновность, только позволив просканировать ваш мозг в поисках ментопередатчика. К этому времени вы будете мертвы, но если ваше тело еще уцелеет, вам принесут извинения. – Он пожал плечами. – Ничего нового. Студия уже открыла свободный доступ к свежим сообщениям о происходящем в Анхане. Я не стану убивать этого человека для вас.
– Майклсон… Хэри, постарайтесь понять. Этот тип не только поймал нескольких актеров – спасибо хоть не звезд, – но еще и затеял жестокий актир-токар, чтобы уничтожить политическую оппозицию, хотя о невиновности этих людей он прекрасно осведомлен.
– Вы говорите не с тем Майклсоном, – ответил Хэри. – Вам нужна моя жена.
Коллберг прижал к губам пухлый палец.
– Ах да, ваша жена… Видите ли, как Пэллес Рил, она уже заинтересовалась происходящим.
Один только звук ее имени, исторгнутый из уст Коллберга, словно иглой пронзил Хэри.