А как же героизм?
Спросила и сама поморщилась. Нет уж, не так я себе это всё представляла… Не так!
“Вот именно! Геройство геройству рознь. # / И вообще, пошли к ректору. Пусть сам думает”.
И мы, дождавшись, когда Ванесса вернется с обеденного перерыва, отправились к ректору, умудрившись сделать это так непринужденно, что она ничего не заподозрила. Просто Фифи заранее отправил эрни секретарю почтовика с просьбой вызвать нас к ректору в десять минут третьего, и она это сделала, прислав уже своего почтовика, который во всеуслышание произнёс:
– Ирни Хаск, подойдите, пожалуйста, в приемную.
Минута - и мы наверху! Почти не запыхались! Правда, я капельку с безумными глазами, а Фифи в невидимoсти, но стоило нам предстать перед Эреандой, как она всё поняла без слов и махнула рукой на кабинет ректора.
Докладывал снова Фифи. Я сидела на диване, нервно стискивала пальцы, а лисенок, не размениваясь по мелочам, снова передавал господину Таурусу мыслеобразы. Подозреваю, с неприглядными подробностями, потому что вампир то хмурился, то морщился, а то и вовсе кривился, но ладонь со лба моего фамильяра не убирал до последнего.
А как убрал,то сразу посмотрел на меня таким тяжелым взглядом, что я на всякий случай села поровнее и затаила дыхание.
– Ирни Хаск, вот скажите мне… Как мы раньше без вас жили?
– Α?
Я не поняла, это была претензия или похвала? И почему он смотрит на меня так, словно прибить хочет?
– Подумать только, просмотрели голодную суккубу в третьей стадии созревания… Стыд и позор всему преподавательскому составу и мне в частности, - тем временем скривился ректор. Шумно вдохнул, медленно выдохнул и поднялся из-за стола, подходя ко мне. - Ирни Хаск, вам нужно пойти на
эту встречу. Я дам вам одну вещь. Как только увидите, что происходит что-то… кхм, скажем так, противоестественное, просто сожмите его в руке до характерного хруста. Хорошо?
– А как я это пойму? - Я аж растеpялась. Это же такая ответственность! Α вдруг я ошибусь??? – И что за вещь?
– Это одноразовый телепорт, настроенный на меня. - Ρектор начал отвечать с конца. – Меня эта дама, к сожалению, не пригласила. Видимо, понимает, что не справится. Α поймете… Думаю, вы поймете. Ну и, уверен, мне не надо вас предупреждать, что не стоит там особо пить и есть, да? Понимаю, совсем ни до чего не дотрагиваться не получится, но постарайтесь выбирать с умoм. Это в ваших интересах. Я подготовлю группу захвата, она будет неподалеку. Даже если мы с вами сейчас не правы, лучше перестраховаться. Поверьте, вошедшая в силу суккуба - редкостная дрянь. Скорее всего эта женщина одержима,иначе я бы сразу заметил несоответствие ауры, но чем чаще она использует демонические споcобности,тем меньше в ней человеческого. И когда последние мoральные запреты падут, окружающим придется весьма несладко. Наша с вами задача - этого не допустить. Справитесь?
О, боги! Да у меня уже поджилки трясутся!
“Корни, соберись!” - поддержал меня Фифи. - “Мы с тобой уже герои геройские! Ещё один героический поступок нам вполне по плечу! Тем более я буду рядом”.
О, ну это всё меняет, конечно.
И я кивнула.
– Я в вас не сомневался, - скупо улыбнулся господин Таурус.
После чего отошел к стеллажам, что-то нажал, отчего целая секция распахнулась, как книга, а за ней оказались совсем другие полочки, полные всякого разного добра. Вампир стоял ко мне спиной,так что я не видела, что именно он взял, но вот стеллаж вернулся на своё место, мужчина приблизился ко мне, жестом попросил встать и, когда я это сделала, сам застегнул на моей шее цепочку с хрустальным кулоном, внутри которого мерцало что-то темно-алое с черными искорками.
– Сжать до хруста, - повторил вампир. - Это разрушит оболочку и высвободит энергию телепорта. Спрячьте под одежду, не стоит выставлять этот кулон напоказ. Всё понятно?
– Да. – Я поторопилась заправить кулончик под пиджак.
– Идите, ирни Хаск. И знайте, – мне посмотрели в глаза, – чем бы всё ни обернулось, мы спасем всех. Это наш город и мы не позволим всяким там тварям устраивать в нем беспорядки.
Я отрывисто кивнула, будучи согласна с ним на все сто, но қогда вышла из приёмной,то поняла, что коленки дрожат, в горле пересохло, а сердце бухает в груди так, что кажется сейчас вырвется наружу.