— Это дяди геологи копали тут, — объяснила девочка.
Геологи побыли здесь и отправились дальше. В недрах здешних лесов не оказалось руды.
Краска стыда залила щеки Туйет: когда она по ночам писала Хюи, матери или друзьям в Ханой о своих делах, о своей жизни в этих краях, письма всегда получались у нее какими-то загадочными и таинственными… Можно было подумать, что это она, Туйет, первая из людей кинь принесла сюда, в горы, свет знаний…
А девочка куитяу все шла и шла дальше. Дорога поднималась вверх по крутому склону. И Туйет не стала просить девочку замедлить шаг. Правда, она устала, но подбадривала себя: «Грош тебе цена, не можешь угнаться за малым ребенком».
Лес уже казался ей более привычным и знакомым. Она остановилась ополоснуть лицо у холодного прозрачного ключа, бившего прямо из расселины в скале, и сердце ее вдруг заколотилось при виде следов от подкованных гвоздями ботинок «дядей геологов» прямо на берегу ручья…
Уже вечерело, когда они добрались до деревни мео. Председатель общины — за спиной у него висела винтовка, на боку патронташ, набитый поблескивающими желтыми патронами, — обеими руками пожимал руку Туйет, радостно кивая гостье:
— Здравствуйте, уважаемая учительница… Здравствуйте… Высоко вы забрались… Высоко. Устали небось. Вы отдохните, учительница, попейте воды, потом поговорим. Ай-ай, какая жалость, вся деревня ушла на пашню. Какая жалость, люди так ждали, когда вы придете к нам в гости, учительница. Вы ведь устали, правда? Отдохните хорошенько, попейте, пожалуйста, воды.
Председатель протянул ей чашку горячей воды.
— Это двое наших детишек, что ходят в школу, па-учили меня, — пояснил он.
— Они научили вас грамоте, дядюшка? — удивилась Туйет.
Председатель тяжело вздохнул.
— Я уже старый, где мне учиться грамоте. Голова совсем никудышная… Нет, они приучили меня пить кипяченую воду. Оказывается, в сырой воде водятся такие червяки, которые могут прогрызть кишки.
Девочка куитяу, стоявшая рядом с учительницей, громко рассмеялась:
— Что вы, дядя, это никакие не червяки, просто микробы!
— Ну да, ну да, голова-то у меня никудышная, совсем никудышная!
Туйет отпила из чашки, вода приятно пахла камфарным листом.
— Я хотела проведать двух учеников, что живут в вашей деревне, — сказала она.
Председатель, выпрямившись, сидел напротив нее.
— А-а, да ведь это мои дети, оба — и девочка и мальчик.
— Они уже неделю не ходят в школу.
— Я дал им одно поручение, — улыбнулся председатель и, не дожидаясь вопроса Туйет, продолжал: — Они ушли вместе с товарищами геологами, так-то. В нашей земле ничего нет. Теперь будут искать в других горах, а мои пошли с ними проводниками. У нас ведь и заблудиться недолго, а найти дорогу — дело мудреное!
Председатель вывел ее за околицу и показал куда-то вдаль.
— Они пошли в ту сторону, во-он, где гора, покрытая тучами, видите?
Горы вдали громоздились друг на друга, до самого края земли. Так всегда бывает: человек подходит к крутой громаде, уходящей в небо, и говорит себе: «Я должен взобраться на эту гору, потому что выше ее нет в здешнем краю». Но когда он наконец достигает вершины, горизонт вдруг расступается перед его изумленным взором, и он видит десятки, сотни вершин — еще выше и неприступнее — и снова идет и идет вперед: «Я должен достигнуть самой высокой вершины!..»
Туйет, боясь не поспеть до темноты, заторопилась домой. Она написала записку двум маленьким мео, чтобы они приходили в школу, как только вернутся, что она их ждет; сложила листок, потом снова развернула его и на обратной стороне написала:
«Уважаемые товарищи из геологической экспедиции, когда вы найдете руду и вернетесь, очень прошу вас прийти в гости к нам в школу — у подножия гор на другом берегу реки. Я много рассказывала о вас ребятам. Они мечтают с вами встретиться.