- Можете начать движение! - прокричал один из гаишников.
- Кто последний тот дурак! - выкрикнул Богдан и резко стартанул. Мы рванули следом за ним.
Я думаю, вы себе представляете реакцию людей, увидевших следующую картину: ничем непримечательная четверка представителей неформальной молодёжи спокойно стоит себе, никого не трогает, затем один из них, а точнее, длинноволосый парень, выкрикивает кто последний- тот дурак, и с диким гоготом эти ребята несутся вперед. Выражение лиц большинства прохожих говорило, что чуть ли не каждый из них подумал нечто вроде «Что за дебилы?» «А вот такие!» - хотелось выкрикнуть им всем, но я промолчал, наслаждаясь проснувшимся ребячеством. Остановились мы только возле парадного входа в кафе.
- Хорошая пробежка, - Крис улыбался.
- Согласен с тобой, - сказал Боцман, открывая стеклянную дверь.
Прямо на входе - с внутренней стороны - нас встретила официантка, одетая в синюю юбку в квадратик и белую блузку. Девушка мило улыбнулась и поздоровалась, попутно спросив, вместе ли мы пришли. Крис сказал за всех, что да, все вместе. Официантка опять улыбнулась и отвела нас в конец зала, где был свободный столик.
- Что будете? - поинтересовалась она, внимательно оглядывая нашу четверку.
- Будьте добры пока четыре пива «Швитурис», - попросил Богдан. - Поесть мы закажем позже.
- Хорошо, - девушка внесла запись в блокнот и уточнила: - Тёмное или светлое?
- Тёмное, - опять же за всех сказал Богдан.
- Скоро вам принесут заказ, - официантка спрятала ручку и удалилась.
Мы немного помолчали, изучая меню. Особенно рьяно шелестел страницами Боцман. Я просмотрел несколько разделов и остановил свой выбор на «цеппелинах», Крис показал нам понравившееся блюдо, это были драники со шкварками, Богдану пришлись по душе клёцки, а Боцман решил заказать себе картошку с грибами.
Вскоре к нашему столику подошла другая девочка-официантка и поставила перед каждым по бокалу пива. Мы быстренько заказали понравившиеся блюда и пустились в разговор.
- Ладно, - Богдан отпил немного пива, - давайте о деле: в следующем месяце выступаем в баре «ТНТ». - Он сделал еще один большой глоток из бокала, утёр губы тыльной стороной ладони и добавил: - Пригласили. Там будет проходить конкурс среди молодых исполнителей.
- Раз такое дело, - Боцман обнял меня и Богдана, - то нужно отметить.
- Рано еще отмечать, - заметил я. - Давайте условимся, - обвожу всех серьёзным взглядом, - о том, что завтра мы идём репетировать. По-моему, это самое главное. А после подготовки и, непосредственно, самого выступления, отметим наш триумф. Чутьё говорит, что мы выиграем.
Моя троица переглянулась между собой, пряча ухмылки. Видимо, самоуверенность, сквозившая в словах, их позабавила.
- Знаешь, - Богдан посмотрел на меня, - не стоит недооценивать другие группы.
- Они слабы.
- Я бы не был так уверен. На крутого всегда найдётся тот, кто будет круче. - В нашей компании он был самый рассудительный и к его словам мы всегда прислушивались.
- Вот ты всегда всунешь в бочку мёда ложку дёгтя.
- Мы знаем и чувствуем, что ты вкладываешь в музыку душу, но про конкурентов не стоит забывать, и не стоит пренебрежительно к ним относиться.
Тем временем Крис основательно приложился к пиву, практически опустошив бокал до дна. Он вернул его на место и сказал:
- Теперь послушайте меня. - Наше внимание переключилось на него. - У нас с отцом вышел серьёзный разговор. Последствия разбора полётов: меня лишили части денег, так что из отеля я съезжаю в конце месяца. И нам нужно найти место для репетиций.
- Репетировать можем у меня, - сказал Богдан. - Под Минском живут мои дед с бабулей. У них есть свободный сарай. Приведём его в порядок, электричество там вроде проведено. Там и поиграем. Но учтите, дед - бывший военный. Он, мягко говоря, нашу музыку не поймёт.
- Так, а мы ему дурман-травку прорекламируем, он и согласится, - заржал Боцман, и мне на секунду показалось, что мясистые мочки его ушей запрыгали в разные стороны.
- А медаль в жопу?.. Нет? Не хочешь, остряк? Я серьёзно, дед - тёртый калач, будет лезть с разговорами, с объяснением жизни и так далее. Я его знаю.
- Так, а может неплохо, что кто-то нам про жизнь объяснит? - постукивая ногтём по бокалу, проговорил я. Проговорил будто себе, а не товарищам. - Я бы не сказал, что мы похожи на людей, которые в жизни разбираются.
- Всё проще, нарик. Он сто лет на пенсии, вокруг перестали ходить строем, а его не предупредили, не спросили разрешения, вот ему и не нравиться, что одеваются как хотят, что ты слова в строчки кладёшь как хочешь, а у тебя ведь, Олежа, ни Лит. Института, ни удостоверения Союза поэтов и писателей. Ты - хер из подворотни, но считаешь же себя поэтом и музыкантом? - Богдан вопросительно смотрел на меня. Я молчал. - То-то же. Поэтому с дедом особо в полемику не вступать, - серьёзное лицо исказилось улыбкой, - и прошу вас - мойте ноги, бабуля вонь на дух не переносит.