Сон лопнул как перетянутая струна: Богдан, где-то на другом конце Минска набирая мой номер, заставлял Джона Бон Джови пропеть It’s my life вновь и вновь. «В седьмой раз», - сквозь сон посчитал я.
- Алё, президент у аппарата, - сонно, тягуче и лениво проворчал я в трубку. - Выходные отменили что ли?
- Сегодня - да. Подъём Олежа, хватит спать, сегодня мы переезжаем. Криса выставляют из «Европы», а нас - из подвальчика.
- Так вроде же еще пару дней в запасе было.
- Меньше надо нашему другу бухать. Бабки имеют свойство заканчиваться. Слава богу, остались деньги на транспорт.
- Он у нас какой-то специализированный будет? Или снимем скорую помощь, чтобы быстрее?
- У тебя баба была ночью? Чего ты такой счастливый?
- Долго рассказывать.
- Да я бы и не сказал, что интересно. Короче, дуй к нашему подвалу. К часу дня бусик подъедет. Будем грузиться - и в Тимошки.
- Куда?
- В Тимошки, пятнадцать километров от МКАДа. Давай поторапливайся.
- Гитару мою там грузите аккуратно.
- Сам погрузишь, не волнуйся.
- Скоро буду. Конец связи.
Телефон пискнул в ответ на нажатие красной кнопки. Посуду - к чёрту. А вот носки запасные надо захватить, сумку ещё какую-нибудь прикупить бы себе.
Я ударился в раскопку хлама, сваленного в сбитый из ДСП шкаф. Там-то и нашлась моя старая дорожная спутница, с которой я когда-то переехал границу белорусской столицы. Впихнув в неё вещи, какие на тот момент я посчитал необходимыми, я, дёрнув для проверки закрытого замка ручку, приспустил по лестнице, дабы не ждать как всегда одряхлевший лифт.
Апрель еще ничем не отличался от марта - разбросанные в беспорядке пятна тающего снега, мягкая почва, неприятно скользящая под ногами, всё это были последние конвульсии зимы перед отходом в полугодичную кому. Сорвав чёрную и грязную ветку, и затягиваясь ей, будто бы коксом, я летел на встречу с зелёным автобусом сорок седьмого маршрута.
С криком «Подожди!» я выбросил ногу в закрывающиеся двери. Водителю, демонстративно возмущавшемуся в боковом зеркале, пришлось открыть на секунду крайний вход, и я окончательно погрузил себя в немноголюдный в это время желудок общественного транспорта.
Когда я приехал к нашему подвальчику, там уже началась движуха. Звенели тарелки Боцмановских барабанов. Парень, принявший отстранённую позу водителя, поглаживал одной рукой радиаторную решетку «газели», а второй потягивал сигаретный дым.
- Давно грузитесь? - поинтересовался я у водилы.
- Минут двадцать ковыряемся. А ты тоже пассажир?
- Ну, типа того.
- Поторопи их: я здесь халтурю. В центре города номерами светить не хочется.
- Сейчас попробую.
Я в последний раз зашёл в наш подвальчик. С какой-то ностальгической болью стал внюхиваться в запахи, похожие на запах старой шкатулки. Воспоминания стучали по голове - наше знакомство, первая притирка, наши общие находки. Стало невыносимо жаль, что нас выгоняют отсюда. Здесь я чувствовал себя настоящим музыкантом.
В конце коридора показался Богдан с огромным мотком проводов.
- Прикинь, - заговорщицки улыбаясь, он стал шептать, еще не приблизившись ко мне, - пятидесятиметровый удлинитель на халяву, вот это я считаю уровень.
- А в суд не подадут? Когда обнаружат.
- А на кого подавать? Всё неофициально - знают, что одного из нас зовут Крис, физиономию помнят, если встретят, то начистят, - эта мысль его развеселила. - Крис платил бабки мимо кассы, вот мы здесь и обитали. Теперь Крис платить не может, вот мы и сваливаем, а здесь удлинитель без охраны - вот и приобрёл.
- Реквизировал...
- Ага... На, занеси в машину, - Богдан вручил мне достаточно тяжёлый сетевой кабель, закрученная поперёк мотка вилка розетки уставилась на меня. Со стороны казалось, что я несу огромную черную змею.
Закинув в газельку удлинитель, я раздумал возвращаться в подвальчик, решив, что парни справятся сами. Спустя десять минут мои предсказания сбылись и, поприветствовав похмельного Криса, и как всегда веселого Боцмана, мы вскочили в грузовой отсек машины.
Мотор захрипел, набрал обороты и, резко крутанув колёса машины с места, потащил нас в Тимошки.
-22-
Воздух сменился. Стало меньше шума. Разговаривать в дороге было невозможно - мы были заняты удерживанием инструментов от падения. Похоже, в автомобиле задние амортизаторы присутствовали для красоты.
- Отобью, честное слово, отобью всех своих наследников, - всю дорогу гоготал Боцман.
- Не боись, я почти десяток лет на ней катаюсь - жена вторым беременна, - подбадривал нас водила.
Крис, в который раз, страдал похмельем. Отрешёнными глазами он поглощал серую ленту асфальта. Когда мы съехали на грунтовку, он громко икнул, откинулся головой назад, обнажив острый кадык, и задремал в таком положении со страдальческим выражением лица.