Богдан нервно перебирал ногами, как будто бежал через ухабы разбитой трассы.
- У вас покурить можно? - перестал сдерживаться он.
- На здоровье, если, конечно, дети и беременные женщины не против, - шутка заставила Боцмана взорваться раскатистым смехом.
- Чего так волнуешься? - я спросил Богдана, пристально вглядываясь в его неровно растущие брови.
- А чего радоваться? До нашего главного выступления времени всё меньше, а Крис, из-за ссоры с батей, каждый день в говно. Сейчас еще дед начнет мозги вправлять. Я вот не понимаю, чего ты такой веселый весь день?
- А ты попробуй моего лекарства от нервов, тоже станешь более спокойным, - я улыбался, понимая, что Богдан, неспособный на настоящее отрешение от реальности, включит мамочку и расскажет мне о вреде наркотиков.
- Не преврати мозги в кисель, - демонстративно громко проговорил Богдан и ушёл в себя.
Я продолжал улыбаться, мысли клеились к поверхности мозга. Всё перемешивалось: Аня и её сумасшедшие истории, Сенсэй, который стал продавать мне действительно волшебный порошок. Где-то глубоко сидели воспоминания о Кристине. Мне было и жаль, и не жаль нашего разрыва. Её красота, учтивость, манящая ласка заставляла приходить к ней до того жуткого конфуза. А Аня - она немного без крыши, и мне это нравится, но от неё не дождешься той ласки, которой так богата была Кристинка.
Выход прост - на досуге надо позвонить соседке Веронике.
Мысли о моих девчонках, реальных и нереальных, привели меня в спокойствие, а колыбельная дороги заставила меня прикрыть глаза и даже увидеть сон. В нём черные тени встали в кружок вокруг ёлки, но вдруг я понял, что это не ёлка, а я, обвешанный яркими шариками. Чёрные тени стали расти и принимать жутковатые формы. Их бешеный танец закружился со скоростью вертолётного пропеллера, а мне стало страшно, я не понимал, звал мать на помощь. Внезапно я провалился под пол, в кромешную тьму. Больно ударившись, я огляделся: газель, пустая - ни наших инструментов, ни ребят. Сзади кто-то похлопывает меня по плечу. Деловито, придерживая меня за плечи, с интеллигентской учтивостью, незнакомец обходит меня и садится напротив. Я вижу перед собой хитрые глаза Сэнсея. Он молчит, на нём непонятная одежда с кучей карманов, из всех их торчат деньги. «Спи, скорее спи», - шепчет мне его спокойный голос. Мы подпрыгиваем на кочке, и мой сон улетучивается как роса к обеду.
- Приехали, выгружаемся, - Богдан взял на себя командирские и хозяйские полномочия. - Всё носим в сарай, вон туда, под виноградную лозу.
Водила открыл двери и мы стали потихоньку разгружать инструменты.
Одноэтажный кирпичный домик острой крышей смотрел в небо. С каждой стороны было по окошку. В воздухе пахло молодой зеленью, видимо Тимошки встретили весну раньше столицы. Часть двора была засыпана опилками. В небольшой - из чего попало сделанной - загородке сидел тощий чёрный кот. С достаточно высокого крыльца сошёл старик. Сухое лицо, наполненное рисунком морщин, пристально вглядывалось в неожиданных гостей.
- Что, внучек, выгнали тебя из столицы-то?
- Сразу ругаться начинаешь? - Богдан парировал и был готов к обороне.
Дед опёрся о кирпичный угол своего дома, сложил перед собой руки и со скептическим видом вздохнул:
- Друганам своим нас представил?
- Парни, это - Константин Васильевич, можно просто товарищ майор, а бабушка - Людмила Александровна, можно просто баба Люда: она не обижается, да и для общения проще. - Богдан с чувством выполненного долга посмотрел на деда. Тот опустил подбородок, и на лице проскочила улыбка удовольствия. Я сделал вывод, что предок у Богдана хоть и ершистый, но внуку, а вместе с ним и нам, вполне рад.
Майор не спеша подошёл к водиле, попросил спички, предложил самокрутку. Улыбчивый шофёр с удовольствием согласился и, пока мы носили наши пожитки, они обсуждали в каких родах войск необходимо провести реформы, а какие лучше не трогать. Я взвалил на себя среднюю колонку и потащил её к сараю. По пути я понял, что пребывание здесь превратится в интересное приключение с вкусной и настоящей едой, а также с длинными разговорами, с которыми, зачастую, люди пожилые любят приставать к молодым.
- Люда, картошку ставь! - командный голос, приправленный щепоткой нежности к супруге, огласил, что скоро нас чем-то накормят.
На крыльце показалась баба Люда, видно было, что пополнела она недавно. Морщинистые руки были немного мокрые и раскраснелись на уличном прохладном ветре, который в последние минут десять усилился. На голове у женщины завязан платок, по типу банданы, узелок был сзади. Скромно, по-хозяйски, она чётко расставила искусственно образованный хаос в её дворе по местам: