- Приложите пальцы левой руки к краю.
- Нет, - еле слышно проговорил я; на плитку из рассеченной брови капала кровь. Я чувствовал, как капли набухали и отрывались от края раны.
- Что ты говоришь? - раздался голос Александра где-то позади.
- Не нужно этого делать.
- Очень даже нужно: другим неповадно будет переходить мне дорогу.
- Если ты сделаешь это, я тебя достану, где бы ты ни был.
Короткий смешок.
- Ой, испугался.
Я попытался вырвать руку из цепких пальцев подельников Александра, но не хватило сил. На самом деле мне показалось, что я рванул рукой, приложив максимум сил, но вместо этого была лишь слабенькая попытка, которую они даже не почувствовали - мышцы руки слегка напряглись и тут же расслабились.
- Раздвиньтесь немного, - громко произнёс фронт-мен «Стрелы».
Он появился сбоку, достал какой-то продолговатый предмет из-за полы кофты, приноровился, и ударил по пальцам. Адская боль прострелила кисть, пронеслась по всей руке лавиной раскалённой магмы, и разрывной пулей вонзилась в мозг, вырвав из глубины лёгких крик. Мой рот тут же закрыли, чтобы вопль и стоны не привлекли лишнего внимания.
Когда моё дыхание стало более-менее ровным, меня отпустили.
Я перевернулся на спину, прижав израненную руку к груди. Мне пришлось сжать в кулак всю волю и выдержку, чтобы совладать с рвущимися наружу всхлипами, и сурово, насколько это было возможно (мой голос дрожал), проговорить:
- Мы ещё сочтемся.
- Обработайте его.
На меня посыпался град ударов. Били долго, остервенело. Прилетало спине, ногам, животу, голове. Я всеми силами старался оградить покалеченную конечность от лупцующих меня ног, потому что риск остаться вообще без пальцев был очень велик.
В конце концов меня оставили в покое, но этого момента я не помнил. Я просто пришёл в сознание и... увидел сплошную черноту, в которой искривлялись чёрные, жёлтые, фиолетовые и красные круги. Они наплывали друг на друга, сливались воедино, образуя причудливые узоры, растворялись друг в друге, создавали какие-то соцветия. Было даже забавно наблюдать за этим: складывалось ощущение, что смотришь в бездну космоса.
-30-
«Твою мать, где я, нахрен?»
Я попытался встать. Ох, лучше б я этого не делал. Всё тело сжало в болевых тисках, особенно рёбра и грудную клетку - дышать стало сложно, в лёгких что-то захрипело, начало бросать из жара в холод.
Спустя пять минут боль прошла.
«Почему ни черта не видно?»
Каким-то образом мне удалось освободить правую руку из-под чего-то мягкого и тёплого (это одеяло) и пощупать голову. Моя черепушка была до кончика носа обмотана бинтами. Начинаю ощупывать левую руку - гипс. Торс также туго обмотан бинтами.
«Кажись, в больничку попал».
В памяти всплыли недавние события.
Я точно с ними поквитаюсь!
- Эй, есть кто? - крикнул я и, подождав немного, крикнул снова: - Алё!
Издалека раздался топот бегущих ног. Он приближался.
Скрипнула дверь.
- Что такое? - спросил женский голос.
Запахло духами - жасмин.
- Где я?
- Клиническая больница тридцать четыре. Вас сюда привезли два дня назад.
- Долго мне здесь валяться?
- Две недели.
- Что с моими глазами?
- Не волнуйтесь, молодой человек. Через пару дней снимут повязку.
- Вы - кто?
- Медсестра, Марина... Можно Павловна, - немного смущаясь, ответила новая знакомая.
- Что с моими руками? Я помню, что мне ломали пальцы, - под повязкой я с силой зажмурил глаза, чтобы приготовиться к самому страшному вердикту.
- Это вам не ко мне. С такими вопросами вам к врачу нужно обращаться. Я только знаю, что сломали их вам плохо... Ну, то есть, не до конца сломали. Хирург вроде улыбался, когда с вами работал, а я его знаю, если бы всё было плохо, то ходил бы хмурый. Он хоть и пьющий, но руки золотые.
- Как и всё в этой стране, - улыбнулся я. - За это и люблю.
- Однозначного совершенства в мире не бывает, - серьёзно заметила понравившаяся мне медсестра.
- А вдруг? Случиться всякое может.
- Нет, - твёрдо заметила Марина Павловна. - По крайней мере, я в таком мире жить бы не хотела.
- Очень может быть, что вы правы.
Если доверяться тем импульсам, которые передавали мои побитые уши, даже они у меня выглядели как два больших синяка в районе висков, то медсестре было около сорока, её халат пахнул крахмалом, а шея - всё тем же жасмином, который я почувствовал сквозь сон.
Попробовал сжать пальцы - не получилось. Повязка на глазах выводила меня из себя. Как-то в одну секунду я почувствовал себя маленьким и слабым. Наверное, подобное состояние испытывают жертвы изнасилований. Я был беспомощен, люди, которые бы обязательно спасли, были далеко в момент, когда на меня наехала эта шобла. Вообще группа «Стрела» не выходила у меня из головы. Мною полностью овладело чувство мести. Вихрь из придуманных пыток и казней, которым бы я подверг этого петуха по имени Александр, нарушил хрупкое равновесие в голове, и она безвольно упала на подушку.