— Можешь идти. На сегодня мы закончили.
— А ужин?
— Я полностью сыт. Норман что-нибудь тебе принесёт.
— Ты даже не поешь со мной?
Учитывая то, что я только что трахнул свечой её попку, шок в её голосе удивляет меня.
— Я только что насытился, воробушек. И у меня свои планы.
Она садится на столе, оглядываясь по сторонам в поисках чего-то, чем можно прикрыться.
— Какие планы?
Я выгибаю бровь, пока заправляю рубашку назад в брюки:
— Смелый вопрос.
Она качает головой, наблюдая за тем, как я одеваюсь.
— Какие планы, Кэл?
— Кэл, — я трясу головой, поражаясь её смелости. — Лейла ждёт меня в офисе.
Её беспристрастное выражение лица не совсем то, чего я ожидал.
— Вы встречаетесь?
— Нет.
Кейтлин выдыхает.
— Оу.
— Просто трахаемся.
Когда я смотрю на неё, то замечаю, что её губы дрожат сильнее, чем можно себе вообразить.
— Я и так это знала, но думала, что может теперь…
— Ты знала? Про Лейлу?
Она кивает:
— Она рассказывает всем.
Я сжимаю челюсть. Ей некомфортно, поэтому я снимаю рубашку и протягиваю ей.
Она быстро надевает её.
— А я? — спрашивает она, ныряя в рукава.
— Ты?
— Да. Ну… Мы с тобой…
Я не могу сдержать взрыв смеха, который поднимается из глубины моей груди.
— Я не трахаю тебя, Кейтлин. Этого никогда не должно было случиться.
— Значит, ты не считаешь меня привлекательной, — отвечает она.
Я поджимаю губы и вытаскиваю её волосы, оставшиеся под воротником рубашки, когда она накинула её. Перекидываю их ей на спину.
— Дело не в этом, воробушек. Я трахаю больше женщин, не только Лейлу, и ты должна быть благодарна за то, что не стала одной из них. Если тебе кажется, что я был с тобой груб, то, поверь мне, это лишь детские игры.
Мой мозг запоминает момент, когда она смотрит на меня в полной тишине с раскрытым ртом. Неожиданно она начинает рыдать и, спрыгивая со стола и отталкивая меня в сторону, выбегает из комнаты.
Несколько мгновений я могу лишь стоять и смотреть ей вслед, а единственную мысль в моей голове можно описать двумя словами: какого хера?!
***
Сегодня Лейла выглядит угрюмой. Лучше бы она сменила свой блондинистый цвет. Краска смывается с волос, превращая её в ведьму с пепельной шевелюрой. Она всегда выглядит мрачно, но сегодня, когда она смотрит на меня, растянувшись под розовым одеялом, это кажется очевидным как никогда. Я выключаю свет, но не двигаюсь с места.
— Кельвин?
Включаю свет обратно.
— Я не в настроении, Лейла.
— Нет?
— Позвоню тебе в другой раз.
— Но… Я могу пригласить Сабрину, если хочешь? В прошлый раз тебе понравилось.
Я фыркаю:
— Разве?
— Могу позвонить ей просто сейчас. Ну, или если не хочешь её, то я знаю ещё одну девушку. Максимум пятнадцать минут, и она будет здесь, — когда я не отвечаю, она снова спрашивает: — Или ты хочешь просто поспать?
— Когда это мы просто спали?
— Ну… Никогда…
— И никогда не будем. Если мы не трахаемся, то ты мне нахер не нужна, — я приподнимаю подбородок и задаю свой следующий вопрос: — Ты говорила о нас кому-нибудь в офисе?
— Нет…
— Нет?
— Не совсем.
Она сжимает колени и моргает. Спальня выглядит так, будто в ней живёт подросток. Даже Кейтлин выросла из этого розового дерьма. Я качаю головой и ухожу.
Кейтлин. Я уже не первый раз думаю о ней после инцидента в столовой. Внезапно всё остальное становится неважно. Сейчас Лейла отвлекает меня от мыслей, но когда и она утратит эту способность, то станет мне не нужна. На данный момент мне кажется, что она уже не отвлекает меня от моей дерзкой пленницы. Кейтлин упрямая и острая на язычок, но именно это и толкает меня к грани самообладания. Она изворачивается подо мной, пытаясь избежать своего удовольствия. Я начинаю верить в то, что Кейтлин наслаждается своим подчинением больше, чем я. Но ничего из этого не имеет смысла.
Кейтлин открывает во мне самые тёмные и острые углы. Но я даю увидеть их лишь тем, с кем имею дело в Нью-Роуне: преступникам. Шлюхам. Или таким, как Лейла, любящим грубость. Иногда я захожу слишком далеко, но они никогда не останавливают меня. Мысль о том, что я могу зайти слишком далеко с Кейтлин, пробуждает в моей душе то, что, как я думал, даже не существовало во мне. Страх. Если я потеряю контроль рядом с ней, то сломаю её. И когда же это случится, остаётся вопросом времени.