Кельвин что-то бурчит и продолжает идти дальше, даже не глядя в мою сторону.
Страх вырывает меня из кресла, и я блокирую проход к двери. Я перекрываю путь его руке, тянущейся к дверной ручке.
— Мне нужно оставить это для него, — произносит он, глядя в какую-то точку над моей головой.
Он машет перед моим лицом конвертом из манильской бумаги. Жар от его тела практически расплавляет мою спину, прижатую к двери. Я очарована им, его запахом, близостью к нему, попытками поймать его взгляд на себе. Только когда мои губы приоткрываются, его взгляд фокусируется на мне. Очки соскальзывают на миллиметр ниже по его носу, когда он наклоняет голову. На долю секунды наши глаза встречаются. Даже за щитом из стеклянных линз я вижу в нём душу, которая наполовину состоит из спокойствия, а наполовину из бури. Я не дышу, несмотря на то, что мои лёгкие уже горят от нехватки воздуха. Его взгляд настолько краткий, что он отскакивает от меня словно рикошет, но всё равно пьянит.
— Вы не против? — спрашивает он с лёгкой ноткой злости в голосе.
— Я прослежу, чтобы он получил это, мистер Пэриш.
— Его там нет? — уточняет Кельвин. — Вы уверены?
Его рука продвигается дальше, едва касаясь моей талии. Она достигает дверной ручки. Замок ломается с громким треском, и дверь открывается.
За моей спиной звучит голос мистера Хейла:
— Мистер Пэриш. Я могу вам помочь?
Я отступаю, когда Кельвин смотрит вдаль через моё плечо, а в следующее мгновение переводит взгляд на меня, буквально заставляя сосредоточиться на нём.
— Нет. Я оставлю это вашему секретарю.
— Исполнительному помощнику, — автоматически поправляю я.
— Слишком напыщенно для особы, которая только что соврала мужчине, в чьих руках её судьба.
— Судьба? — повторяю я.
— Ваша работа.
Он произносит слово «работа» так, будто я для него самый некомпетентный человек на этой планете. Он бросает конверт на мой стол, разворачивается и уходит, так ни разу и не обернувшись.
Мои мышцы превращаются в расплавленный воск — запоздалая реакция на близость с объектом моих фантазий. Обоняние ещё ощущает его запах, пьянящий мой разум и возносящий меня к небесам. Или, может, это только воспоминание о нём? С каждым ударом моего сердца мне хочется плакать и смеяться одновременно.
Я, наверное, простояла бы там весь день, если бы мистер Хейл не рявкнул позади меня.
— Мисс Форд. Зайдите и закройте за собой дверь.
Я распрямляю плечи, прежде чем повернуться к его лицу, на котором застыла злобная маска.
— Какого чёрта это было?
— Он бы не послушал меня.
— Он, не моргнув глазом, заходит сюда без предупреждения. То, что Пэриш владеет компанией, ещё не означает, что он, чёрт возьми, может делать здесь что угодно.
— Вообще-то, думаю, может.
— В таком случае мне не нужен ассистент, так? Если вас не будет, чтобы принимать сообщения для меня или останавливать некоторых нежелательных лиц, принимающих мой офис за свой, тогда, может, мне пересесть на ваше место?
Я скрещиваю руки под столом, потому что ладони невольно сжимаются в кулаки.
— Да, сэр. Вы правы. Я не допущу, чтобы это повторилось.
В обеденный перерыв я спускаюсь вниз и встречаюсь с Фридой. Жадно вдыхаю воздух, будто это мой последний глоток в жизни. Туман душит, а небо серое уже целую неделю, но я готова выпить весь воздух, потому что на сороковом этаже невыносимо душно.
— Давай поедим где-нибудь в новом месте, — предлагает Фрида. — Мне надоело «У Армандо».
— А я очень люблю «У Армандо».
Она хватает меня за руку и тащит в противоположном направлении.
— Разве ты не переехала в большой город, чтобы узнать что-то новое? Убраться из пригорода от недоразумения, называемого твоей семьёй?
Я спешу поравняться с ней.
— Они не такие плохие, какими ты их себе нарисовала.
— Ну да, ну да, — говорит она. — То, что они дали тебе крышу над головой и кормили тебя, чтобы ты не умерла с голоду, не делает их святыми.
Я смотрю на неё укоризненно, но она этого не замечает.
— Ты преувеличиваешь. Все могло бы быть намного хуже. Андерсоны были доброй приёмной семьёй.
Она фыркает:
— Доброта не может заменить любовь.
— Я ведь не была им родной, — произношу я.
Она сжимает мою руку в своей:
— Мы на месте. «Тако Шек». Мексиканская кухня, как хочешь ты, и что-то новенькое, как хочу я.
Очередь длиннее, чем в «У Армандо», и проходит около 20 минут, прежде чем мы наконец-то направляемся к отдалённой кабинке в углу. Широко открывая рот, я наклоняюсь над столом, чтобы укусить свой куриный тако. Но до того, как мне удаётся это сделать, я замечаю пару голубых глаз в другом конце ресторана. Эти глаза так на меня смотрят, что мои щёки краснеют, а я не могу отвести от них свой взгляд. В этот момент я замечаю невероятные тату, которые словно рукава покрывают его кожу. Настолько сильные руки, что натягивают его рубашку, цвет которой идеально совпадает с его золотисто-бронзовыми волосами. Второй парень, стоя рядом с подносом в руке, слегка толкает его локтем.