— Убирайтесь, — рявкнул он. — Собирайте свое снаряжение и оставьте женщин. — Он знал, как быстро дом с соломенной крышей может превратиться в ад. В прошлом он сжег их достаточно. У них могут быть только секунды.
— Проклятье — Веттий первым подошел к двери, закричал и попятился назад, недоверчиво хватаясь за рваную рану в животе. Он протянул руку своему командиру в отчаянной мольбе о помощи, прежде чем рухнуть лицом на грязную солому.
Креспо смотрел на умирающего на долю секунды, его мысли метались. Будь у них время, они могли бы пробить стены, но у них его не было. Пламя уже охватило всю крышу, и зал начал наполняться удушливым белым дымом. Впервые он почувствовал панику. Только боги знали, что их ждет снаружи, но лучше погибнуть в бою, чем сгореть. Он принял решение. — Вон, — повторил он. — Если мы останемся здесь, мы все умрем.
За коллективным воплем британок последовал бросок к двери. Легионер ранил одну из них, когда она бежала мимо, и она с воем упала на пол.
— Оставьте их, — приказал Креспо. — Мечи и щиты. Мы идем как один человек, и когда мы минуем дверь, строимся «черепахой». Это наш единственный шанс. — Он поднял щит и взвесил гладий в правой руке. Он не был уверен, что все пошло не так, но так оно и было, и теперь оставался только один выбор. — По моему приказу. Сейчас.
Маленькая группа выскочила из дверного проема, когда крыша дворца рухнула позади них, но, увидев, что его ждет, Креспо ошеломленно остановился. За кругом наконечников копий непрерывное кольцо безмолвных мстительных лиц блестело в танцующем свете пламени.
— Дерьмо, — сказал он, нервы подвели его, и он упал на колени. Он попытался маневрировать гладием, чтобы вонзить острие ниже ребер, но его руки вдруг стали неуклюжими. Древко копья выбило меч из его рук, а другое повергло его в беспамятство.
***
— Корабль должен прибыть завтра, — сказал Валерий Лунарису. — Так что убедись, что все учтены, все их снаряжение в наличии и исправно. Мы не хотим, чтобы вы производили плохое впечатление на своего нового трибуна.
Лунарис рассмеялся. — Скорее всего, он не отличит один конец меча от другого. Сколько времени пройдет до того, как он снова отправится в плавание?
— Пару дней, может быть, три.
Лунарис кивнул. — Мне жаль, что ты не пойдешь с нами на Мону.
Валерий посмотрел через реку на поселение на южном берегу. — Одна вещь, которую я усвоил, Лунарис, это то, что ты не можешь бороться с судьбой. Когда я приехал в Британию, я едва отличал один конец меча от другого. Но я думаю, что стал хорошим солдатом, может быть, даже хорошим офицером. Частью хорошего солдата является подчинение приказам. Они приказали мне вернуться, так что я пойду обратно. Тем не менее, я хотел бы сражаться вместе с вами.
Он повернулся к здоровяку и протянул руку. Прежде чем Лунарис успел взять ее, они услышали крик с пристани, и к ним подбежал легионер.
— Господин, вы должны явиться к прокуратору, — сказал он, запоздало вспомнив отдать честь.
Валерий нахмурился. — Чего он хочет от меня?
— Ицены восстали.
***
Мейв стала свидетельницей ужасной мести королевы Боудикки.
Одного за другим воины пригвождали людей Креспо к дверным косякам вдоль главной улицы Венты со сломанными руками и ногами, издеваясь над римским распятием. Сам Креспо был распят последним. Они раздели его донага и отнесли к главным воротам, пока он сопротивлялся и протестовал, умоляя о пощаде, которую он никогда бы не дал. Они жестоко растянули его руки влево и вправо, и когда плотник забил первый из больших железных гвоздей через ладонь правой руки в деревянные доски ворот, он завопил в агонии и позвал Митру на помощь. К тому времени, когда они зафиксировали его ноги таким же образом, он был в бреду от боли, но все еще достаточно осознавал, что происходит.
Боудикка стоял перед ним, когда он свисал с ворот, и каждое сухожилие его тела напоминало ему о его мучениях. Когда они принесли дубинки, чтобы сломать ему кости, она подняла руку, чтобы остановить их. У нее на уме была более подходящая изощренность для человека, руководившего изнасилованием Банны и Росмерты.
— Он был очень горд, когда лишил моих дочерей невинности. Уберите его гордость, — приказала она.
Креспо был еще в сознании, когда подошел палач с ножом для мерина. Его крики разорвали ночь.
Этого все равно было недостаточно.