— Готов, — решительно ответил я.
— Следуй за мной, — пафосно изрёк первосвященник и последовал в центр комнаты.
Мы остановились прямо перед центральной выемкой. Теперь я смог её рассмотреть более детально. Была она глубиной около дести сантиметров и примерно метр в диаметре, а формой, больше всего, напоминала солнце, от которого отходят двенадцать лучей.
— Повторяй за мной, — торжественно сказал Мовеславович.
— Здесь и сейчас, пред мудрейшими сынами Прайма, принимая сан Патриарха, я Сергей Инок клянусь:
быть непогрешимым в вопросах чести и достоинства;
быть безжалостным к врагам, благосклонным к братьям в вере, нейтральным ко всем остальным;
из всех своих сил нести свет веры;
не совершать поступков, позорящих честь и доброе имя священнослужителя;
не отступать перед трудностями;
всегда, везде и во всем следовать постулатам моей веры и ни при каких обстоятельствах не нарушать законов великих богов Прайма.
«Клятва ни о чем, — подумал я, повторяя последние слова за епископом. — Тут этих богов, как грязи и у каждого свои законы, правила. Один говорит: Не воруй! А другой: Воровство — это добродетель. Хотя… возможно, так и задумывалось. Первосвященник, по аналогии с аристократами, это кто-то вроде князя или герцога. Согласится ли подобный человек, добровольно (!), ограничить свои возможности? Да никогда! Вот и придумали такую клятву… удобно».
Ритуал ещё не закончился. Епископ оставил меня в центре зала, а сам отошёл к одному из алтарей.
— Обращаюсь к Светочам Веры, достоин ли этот жаждущий стать членом нашей большой семьи? — вопросил тьму первосвященник. — Светоч Неба?
— Достоин! — Из мрака, к другому алтарю вышла фигура, одетая в те же рубища что и Мовеславович.
— Светоч Закона?
— Достоин! — Раздался женский голос и возле следующего алтаря появилась новая таинственная личность.
— Светоч Огня?
— Достоин!
— Светоч Войны?
…
Всего было двенадцать Светочей Веры, каждый признал меня достойным.
— Внесите дары! — Воздев руки вверх, провозгласил Мовеславович.
«Плюшки! Плюшки, плюшки, — я мысленно потёр руки. — Моя прээлесть. Это дело я люблю. Надеюсь, подарки будут достойны первосвященников».
Из тьмы, к каждому патриарху, шагнул обнажённый человек. Мальчики и девочки, юноши и девушки, мужчины и женщины — все они были абсолютно голые, но этот факт, казалось, их не смущает.
«А как же подарки? — Я не заметил, как начал говорить в чат. — Их же в мешок не покладешь… то есть не положишь».
«Рабы, — предположил Потам и добавил: — Надеюсь».
«Угу, — согласился с ним Громыхайло. — Я тоже надеюсь. Очень надеюсь».
Только я хотел спросить: «Почему, надеюсь?», как все стало на свои места. Люди самостоятельно, со счастливыми улыбками на лицах и пустотой в глазах, укладывались на алтари. Двенадцать первосвященников, двенадцать алтарей, двенадцать жертв. «Мы же светлые, — я не мог поверить в происходящее, повторяя одну и ту же фразу. — Мы светлые…»
В руках жрецов блеснули кинжалы, взметнулись вверх и вонзились в податливую плоть жертв. Ручейки крови стекали по алтарям в канавки, вырезанные на полу и, заполняя весь узор, устремлялись в центр зала.
«Я не могу на это смотреть», — с отвращением сказала Яри и вышла из отряда.
Было в происходящем что-то мистическое, иррационально-жуткое, затрагивающее первобытные струны души. Как в детском кошмарном сне, когда просыпаешься с бешено колотящимся сердцем и потными ладонями, но описать что же тебя так испугало не в состоянии. Ибо нет названия для первобытного ужаса.
Кровь собиралась в центральном бассейне, образуя гладкую, зеркальную, багряную поверхность. Неожиданно она пошла волнами, из которых вверх потянулись красные жгуты, складываясь в мужскую фигуру.
Я всматривался в порождение кровавого ритуала и вдруг понял, кого оно мне напоминает. Это же я!!!
В этот момент меня что-то толкнуло. Окружающий мир дёрнулся, и я оказался в теле голема.
«Что за нах? Как так-то?» — я таращился на своё, безвольно оседающее на пол, тело.
«Не хочу! Где тут кнопка Выход? Мать вашу, где меню персонажа?!!»
Я не мог не то что управлять новым телом, но и привычный игровой интерфейс был для меня закрыт. Хором напевая какой-то гимн, ко мне подходили первосвященники.
«Ребята? — я попытался связаться с друзьями. — Да хоть кто-нибудь меня слышит?! Админы!!!»
Жрецы приподняли меня, немного пронесли и положили на холодный, мелко вибрирующий, в ожидании новой жертвы, алтарь. Продолжая напевать, один из первосвященников воздел ритуальный кинжал… и вонзил в моё сердце.